НУР-СУЛТАН, 27 октября. Религиозный радикализм – одна из самых актуальных проблем современного общества, поскольку деструктивные идеи, направленные на раскол гражданского общества имеют место не только в нашей стране, но и во всем мире. В Казахстане действует специальное законодательство по борьбе с экстремизмом и терроризмом. Много ли осужденных за это преступление? Какие люди становятся жертвами религиозного радикализма? Какая жизнь ждет осужденных после выхода из тюрьмы? На эти и другие вопросы ответил заместитель директора Центра изучения религий г. Нур-Султан, теолог Жандаулет Сулейменов, пишет KazIslam.kz.

— Жандаулет Отарбаевич, один из самых интригующих и интересующих многих вопросов, — каков социальный статус людей, осужденных за экстремизм и терроризм? В нашем обществе существует стереотип, согласно которому, социально уязвимые слои населения, быстрее поддаются деструктивным течениям и становятся жертвами радикализма. Что Вы скажете по этому поводу?

— Да, мы часто слышим об этом, это действительно устоявшийся стереотип в обществе. В действительности социальный уровень осужденных довольно различен. Нельзя сделать точное заключение о том, что подсудимые, в отношении которых были возбуждены уголовные дела по линии экстремизма или терроризма, принадлежали к классу «богачей» или «бедняков». Дело в том, что работая с данными категориями, я встречал абсолютно разных людей, например, были случаи, когда осужденные были успешными бизнесменами, государственными служащими и даже военными. Из чего можно сделать вывод, что религиозно-радикальная идеология не всегда зависит от материального положения человека.

Радикализация больше зависит от уровня сознания и восприятия. Человек не поддался бы радикальной идеологии, если бы он был бы психологически устойчивым, способным противостоять радикальному влиянию извне. Да, конечно были факты, когда радикалами были люди с низким доходом. Мы не можем исключать и этого. Тем более, учитывая современные способы вербовки, в том числе с использованием интернета и социальных сетей, процесс радикализации становится еще более изощренным и независимым от социального статуса.

— Хотелось бы развеять или подтвердить еще один стереотип, который гласит, что большинство осужденных радикалов не имеют семьи, они одиночки, так ли это?

— В процессе работы с людьми, попавшими в места лишения свободы, я встречал, и тех и других. Действительно, большинство людей думают, что у многих осужденных нет семьи, то что одиночки более восприимчивы к радикализации. Но, по правде говоря, это не так, наоборот, я больше работал с осужденными у которых были семьи, нежели одиноких. Следовательно, погружение в деструктивные течения не зависит от наличия или отсутствия семьи. Но хуже всего в таких ситуациях то, что чем больше у осужденного близких родственников, тем им тяжелее. Я говорю это как человек, слышавший плач и слезы их близких. Знали бы, сколько их дома ждет детей, жен, престарелых родителей!

— А Вы работаете с родственниками осужденных?

— Безусловно. Нашим Центром совместно с Департаментом уголовно-исправительной службы по г.Нур-Султан в рамках принятых совместных Планов проводятся теологические и разъяснительные работы с родственниками осужденных. На практике, встречаются такие ситуации, когда у осужденного есть пожилые родители, либо он единственный кормилец в семье. В этом случае мы делаем все возможное, чтобы помочь им. К примеру, если требуется медицинская помощь, или имеет место быть нехватка продуктов питания, отсутствие угля в отопительный сезон, либо социальные проблемы, мы при поддержке Управления по делам религий акимата столицы сделаем все возможное, чтобы помочь. Думаю, что помимо помощи нуждающимся людям, это положительно сказывается и на изменении мышления человека с радикальной идеологией, который может думать, что «Власть плохая, людям не помогает и т.д.».

— Есть еще одно, довольно популярное мнение, которое гласит что практически все граждане, отбывающие наказание за экстремизм или терроризм, не имели высшего образования. Что Вы думаете по этому поводу?

В ходе работы я встречал среди осужденных людей как без высшего образования, так и с высшим, и обе категории довольно хорошо могли различить черное и белое, и осознавали, что такое преступление. Однако, следует сказать, что высшего образования не всегда бывает достаточно, чтобы защититься от деструктивной идеологии. Все взаимосвязано. То есть, подверженность радикализации не зависит от полноты вашего кармана или диплома. Человеку, который не умеет анализировать и не является психологически устойчивым, не поможет образование, какого качества бы оно не было.

— Как происходит адаптация в обществе людей, которые проводят определенное время в исправительном учреждении, а затем выходят на свободу? Работаете ли Вы с ними? Сколько нужно времени, чтобы начать нормальную жизнь и возможно ли это вообще?

— После освобождения, с бывшими осужденными на постоянной основе проводятся разъяснительные работы. Они приезжают в наш Центр, посещают теологические лекции, работают с психологами. Данные мероприятия проводятся для того, чтобы человек адаптировался в обществе и не подвергался вторичной религиозной радикализации. Например, для женщин, у нас есть швейный цех, в котором на сегодняшний день трудоустроены и получают заработную плату 8 женщин, в том числе и бывшие осужденные.

Касательно времени, которое необходимо для адаптации, следует отметить, что это крайне индивидуально. Кого-то можно адаптировать за довольно короткие сроки, а кому-то недостаточно и большого количества времени. Бывшим осужденным трудно влиться в общество. В нашем обществе слово «осужденный» можно сказать вызывает панику. У казахов есть такая пословица: «Адасқанның айыбы жоқ, қайта үйірін тапса», что в переводе означает «Не виноват тот, кто заблудился, если он снова обрел свой путь». Таким образом, я думаю, что нужно помочь им найти свое место в жизни, а не отвергать людей, которые когда-то заблудились и покаялись. Но, это не относится к тем, кто повторно берется за преступления.

— Вы говорите, что нужно помогать покаявшимся людям. Может ли осужденный изменить свое мнение? Насколько он меняется в исправительном учреждении?

— Просидев в узкой клетке, в четырех стенах, не один год, а несколько лет, может два, три года и более, человек начинает невольно задумываться о прошлом и будущем. Адекватному человеку, приходят мысли, «как я мог обменять целый мир и теплую постель на эту узкую клетку?» Конечно, на практике я встречал много разных случаев. Есть те, кто проводит в тюрьме 6-7 лет, выходят на свободу и повторяют свои ошибки. И, напротив, есть те, кто извлекает уроки из прошлого и идет по правильному пути. Мы делаем все возможное, чтобы помочь таким людям. Здесь, я имею виду осужденных за преступления связанных с религией. Мы уделяем особое внимание повышению их богословских знаний. Потому что, если мы не покажем им правильное религиозное направление, они могут вернуться к исходной идеологии.