АЛМАТЫ, 28 мая. В последнее время в Казахстане растет количество верующих. Не приведет ли это к радикальной исламизации, к протестным настроениям в отношении светскости, к распространению салафизма, вытеснению ханафитского мазхаба — эти и другие вопросы стали темой беседы журналиста zakon.kz с доктором философских наук, профессором, главным научным сотрудником Института философии, политологии и религиоведения КН МОН РК Еленой Буровой.

— Елена Евгениевна, в свете террористической активности в мире в последние годы много говорят о светскости, радикализации, разломе ментальности и так далее. Хотелось бы услышать вашу экспертную оценку по этим вопросам.

— Во-первых, спасибо за приглашение к интервью. Во-вторых, я буду высказывать не только свою позицию по тем или иным вопросам, но и мнения экспертов и сограждан, которые проясняются в нашей исследовательской работе по изучению проблем светскости и религии в Казахстане. Мы исследуем факторы и угрозы культурно-духовной безопасности общества, делая соответствующие выводы и рекомендации.

Сегодня необходимо исследовать процесс религиолизации казахстанского общества в расширенном понимании, а не только в фокусе религиозно-мотивированной радикализации.

Что касается мнений о культурно-духовной безопасности, то большая часть экспертов из числа религиозных деятелей и теологов видят угрозы, в первую очередь, в отсутствии интереса к истории народа и государства, в распространении атеистических и агностических взглядов среди молодежи, в сознательном отказе от изучения своего родного языка и в распространении нетрадиционных религиозных течений.

Светские преподаватели и ученые тоже видят угрозу в деструктивных течениях, но немного в другом ракурсе: в отсутствии интереса к истории, а также в навязывании западного образа жизни и идеалов, в интеграции религии в повседневную жизнь граждан.

Светски настроенные эксперты, аналитики, журналисты, лидеры мнения разделяют перечисленные позиции представителей первых двух экспертных групп, но их еще настораживает толерантное отношение к представителям ЛГБТ-сообществ.

— По вашим наблюдениям, существует ли в Казахстане конфликт мировоззрений — религиозного и атеистического?

— Прямого конфликта этих мировоззренческих взглядов визуально нет. Хотя с конца 90-х годов мы отмечаем своеобразный всплеск и возрождение религиозности населения, который отражает не только потребность определенной части населения идентифицироваться с религиозной верой, но также и фиксирует так называемую поверхностную религиозность, которая выражается в обрядности.

Тенденции последних десятилетий таковы: наряду со спросом на религиозную духовность, в обществе формируются и функционируют нерелигиозные мировоззренческие представления и убеждения. В последние время растет число атеистически настроенных респондентов. Эти процессы происходят на фоне и в контексте расширения сторонников толерантного выбора мировоззренческих позиций, что в полной мере соответствует светскости государства.

— Вообще, что такое светскость?

— Светскость – многозначное понятие, в разных странах светскость трактуется в зависимости от условий исторического и культурного развития.

Есть много примеров, где светскость имеет свои измерения в зависимости от религиозных традиций, исторических условий, политических режимов, государственного устройства и так далее.

У нас в Казахстане принцип светскости государства декларирован в Конституции РК. Имеется многозначность понимания светскости как принципа взаимоотношений между государством и религиями, как признание равноправного сосуществования различных мировоззренческих взглядов и традиций, как свободный выбор мировоззренческих взглядов и так далее.

В советский период светскость была основана на негативном прочтении религии как социального института, сейчас оценка роли религии, определение ее места в жизни общества существенно изменилось.

Некоторые исследователи полагают, что не надо понимать светскость как давление на религию, ее вытеснение на периферию жизни общества. Напротив, светскость должна отразить меру представленности религии в жизни общества.

А что касается мировоззрения человека, включая приверженность религиозным взглядам и определенному образу жизни, то в современном демократическом обществе каждый гражданин добровольно выбирает свои предпочтения и убеждения, их навязывание недопустимо.

— Учитывая, что в последние годы в Казахстане увеличивается количество верующих, стоит ли опасаться возникновения неких угроз светскости?

— Реальных угроз светскому устройству государства не просматривается. Но необходимо иметь в виду, что религия нередко становится инструментом геополитики.

Казахстан испытывает глобальные воздействия и не исключено, что так называемый религиозный сценарий политического переформатирования государственного устройства не будет отрабатываться. Что касается внешних атрибутов религиозности населения (одежды, соблюдения религиозного календаря, посещения богослужений и другое), то это не угроза светскости, а характеристика нашего времени, мировоззренческого разнообразия и его уважения инакомыслящими.

— А среди самих верующих будут какие-то протестные настроения в отношении светскости и атеизма, как вы думаете?

— Со стороны верующих, придерживающихся традиционных религиозных убеждений, думаю, нет.

Со стороны сторонников радикальных взглядов опровержение светского устройства государства и противостояние с ним– одна из базовых установок в сознании и поведении. В этом и заключается деструктивный характер их деятельности.

В наших исследованиях выявлена тенденция на возрастание доверия сограждан к традиционным религиям и усиление критического восприятия и неприятия квазирелигий, в которых проводятся радикальные идеи в отношении политического устройства, социального развития, взаимоотношений между людьми на основе пропаганды превосходства и исключительности.

— Опять же, учитывая всевозрастающее количество верующих, можно ли опасаться радикализации ислама в нашей стране?

— Многие казахстанские эксперты полагают, что радикальной исламизации в Казахстане не происходит. Иными словами, этот процесс не принял масштабные размеры, не стал ведущей тенденцией в религиозной жизни.

Да, религиозные радикалы у нас есть, их выявлением, как правило, занимаются компетентные органы. На имеющиеся попытки привнести радикальные настроения извне создается система предупреждения и противодействия. Она объединяет много подходов, начиная с религиозного образования, религиоведческого просвещения, популяризации казахстанских ценностей и завершая специальными программами дерадикализации, ресоциализации тех, кто оказался в деструктивных квазирелигиозных организациях или движениях.

Более того, сам термин «религиозная радикализация» недостаточно точен. Можно говорить о религиозно-мотивированной радикализации, но при этом всегда важно понимать, где ее истоки, каковы ее причины, кто и как реализует механизмы этого процесса.

В условиях существенной трансформации общества, кардинального изменения экономического уклада, новых социальных отношений религия стала для многих сограждан едва ли не единственным средством понять смысл своей жизни, найти поддержку и опору среди единоверцев. Как правило, религия предоставляет свой путь укрепления в вере и через него позволяет переживать трудности и противостоять испытаниям, закаляет волю, воспитывает терпение.

Кроме того, в религиозной общине у верующего есть не только возможность общения, но и поддержки, одобрения, признания, уважения, то есть важнейших социальных стимулов.

Религиозно-мотивированная радикализация может рассматриваться как способ противодействия сложившимся условиям жизни, устоям и ценностям. И ей зачастую способствуют обстоятельства, которые формируют обостренное восприятие несправедливости.

— Как возникает радикализация?

— У процесса радикализаци вообще и религиозно-мотивированной радикализации в том числе много предпосылок и источников. Когда в страну проникают миссионеры из разных стран, то люди с глубокими обидами присоединяются к ним. Большое влияние имеют неравномерность развития территорий, ощутимая разница в досягаемых стандартах жизни у разных групп населения. Влияет несовершенство законодательного регулирования, изменившаяся социально-психологическая атмосфера в обществе — она порождает отчуждение — и многие другие факторы.

Радикализация как процесс появляется во многих сферах жизнедеятельности, в религии конкуренция различных течений всегда присутствует.

Поэтому риски радикализации есть, но они чаще обнаруживаются не в религиозной плоскости, Например, сегодня на всех уровнях говорят, что причина радикализации и популярности нетрадиционных религиозных течений кроется в социально-экономических проблемах, в отсутствии социальных лифтов для молодежи.

— Что вы можете сказать по поводу распространения салафизма в нашей стране, такая тенденция реально существует?

— Есть несколько аспектов, когда у человека проявляется религиозная потребность, но она не сразу переходит в религиозный фанатизм.

У нас в Казахстане религиозный настрой больше распространен в западных регионах, где 70-80 процентов верующих считают себя салафитами. Тому есть свои причины, в том числе недостаточная религиозная просвещенность, направленное влияние чуждых культурно-историческому менталитету мировоззренческих установок, социальная неустроенность и другое.

Эти и другие факторы учитываются в деятельности соответствующих государственных органов. В последние годы приходит осознание того, что нам необходима светски ориентированная идеологическая доктрина, которая бы учитывала особенности менталитета, условия прошлого и настоящего этапов развития общества, интересы как верующего, так и атеистически настроенного населения.

В отношении формирования религиозного мировоззрения большую работу проводит ДУМК, пропагандируя традиционные ценности, совершенствуя подготовку кадров священнослужителей с широким кругозором и глубокими знаниями не только в области теологии

.— Как вы думаете, Елена Евгениевна, может ли у нас салафизм вытеснить ханафитский мазхаб и стать доминирующим религиозным направлением?

— Ислам в современном Казахстане требует детального изучения и переосмысления. При этом важно не только понять, но и принять палитру религиозного разнообразия и в ее рамках рассуждать не о конкуренции по типу вытеснения, а о сосуществовании религиозных традиций.

Представляется, что жизнеспособность религиозных течений будет практически достигнута теми, кто окажется ближе и доступнее для населения, кто предложит более привлекательные пути разносторонней социализации верующего, кто реализует актуальные социальные доктрины.

Насколько масштабны влияния салафитского направления — это вопрос к теологам и ученым-исламоведам. Насчет того, будет ли оно преобладать, сомневаюсь, потому что есть ряд ограничителей.

Салафитское направление требует намного большей приверженности религиозным практикам в повседневной жизни, чем доступно большинству казахстанских верующих.

В любом современном обществе в определенный период достигается некий порог религиозности, который достаточно устойчив, если не прилагаются специальные усилия по его преодолению.

Представляется, что у ханафитского мазхаба в обществе гораздо больше условий для устойчивого и перспективного развития, в том числе при содействии государства.

— По некоторым источникам, в Казахстане на данный момент задержано более пятисот человек за участие в распространении религиозного экстремизма и терроризма…

— Именно поэтому вводятся превентивные меры, чтобы обеспечить национальную безопасность, исключить случаи терроризма.

Но, как показывает практика, радикальные фундаменталисты — это те люди, с кем невозможно договориться, кто придерживается жестких и бескомпромиссных установок на насилие. Они, будучи осужденными за экстремистскую деятельность, даже в местах лишения свободы продолжают следовать деструктивной идеологии.

Казахстанскому народу присуще толерантное отношение к инакомыслию, поэтому межрелигиозные отношения и отношения государства и религий должны выстраиваться на компромиссе. Когда верующие отказываются приводить детей в школу из-за того, что там не разрешают носить религиозную одежду, то они выражают протест против общественных норм, историко-культурных традиций, обычаев, светского характера образования. Насаждение своего миропонимания и образа жизни, отказ следовать общепринятым нормам контрпродуктивно.

В настоящее время во всех учреждениях уголовно-исправительной системы Казахстана введена должность специалиста по теологической и религиозной работе с осужденными за религиозно-мотивированный экстремизм и терроризм. Их основная задача заключается в разъяснении осужденным основ традиционных религиозных течений, социальной опасности религиозного экстремизма, с ними проводится работа на мировоззренческую переориентацию, на возвращение в традиционный ислам, приверженность традициям и культуре нашего народа и так далее. Насколько эффективен такой подход – вопрос, который требует изучения.

— В нашей стране сейчас возводится много мечетей и других религиозных учреждений. Это хорошо или плохо?

— Да, количество мечетей и других религиозных объектов увеличивается. Этот процесс связан с потребностью в сакрализации исторических памятников, в удовлетворении потребностей верующих в религиозном поклонении и в последнее время – в развитии отрасли религиозного туризма.

Очевидно, что в этом имеется потребность, кроме того, государство и общество заинтересованы в мирном сосуществовании религий, их открытости и доступности, в росте влияния традиционного ислама на верующее население, в пропаганде ценностей, близких культурной традиции и менталитету народа, а не привнесенных из-за рубежа. Такой подход заслуживает уважения.

(Продолжение следует)