АСТАНА, 19 октября. Можно ли спасти молодых людей, попавших в сети нетрадиционного деструктивного течения? Почему родственники боятся обращаться в мечети по реабилитации своих детей — жертв салафизма? С какой целью интернет-проповедники подрывают авторитет имамов ДУМК? Об этом и другом рассказывает в интервью Zakon.kz директор Центра анализа и развития межконфессиональных отношений Павлодарской области Гульназ Раздыкова.

— Гульназ Максутовна, вы давно занимаетесь проблемой религиозного экстремизма и терроризма. Насколько опасны эти явления для нашего общества?

— Казахстанская действительность такова, что на сегодня нет открытых актов террора или экстремизма, но, к сожалению, уже есть проявления элементов или фактов экстремизма и деструкции. Например, недавно в одном из наших учебных заведений произошел неприятный инцидент. Двое подростков категорически отказались вставать при исполнении гимна Республики Казахстан, хотя знают, что есть закон о государственных символах, но религиозные догмы оказались для них выше подчинения законам государства. Если каждый верующий начнет ставить свои религиозные убеждения выше законов государства, то какое будущее нас ждет?!

Когда мы говорим о религиозном экстремизме, нужно четко понимать, что это проблема не только специальных или правоохранительных органов, или только государства. Если у нас будет такая позиция, то мы с вами уже проиграли эту борьбу. Противодействие терроризму и экстремизму — это борьба всего общества.

— Как можно реально помочь жертвам салафизма избавиться от зависимого состояния?

— Выход из деструктивной религиозной организации – планомерный длительный процесс. Во-первых, адепт должен осознать, что он является приверженцем нетрадиционного религиозного течения, в данном случае, салафизма, понять, что он салафит и что у него есть проблема.

Мы часто видим, как салафиты на словах декларируют, что они придерживаются традиционного в Казахстане ханафитского мазхаба, а на самом деле их религиозная практика противоречит этому. Поэтому процесс реабилитации салафита обязательно должен происходить через собственное осознание, ведь у нас в стране нет насильственной реабилитации.

Во-вторых, у человека должно быть желание получить помощь, то есть искреннее стремление помочь самому себе. В-третьих, он должен принять все информационные воздействия, которые будут применяться в процессе его реабилитации.

— Где молодые казахстанцы подхватывают вирус салафизма, откуда он к нам идет, кто носитель?

— Для салафитов сейчас совсем необязательно напрямую контактировать с человеком, чтобы завербовать его, они занимаются интернет-пропагандой и для этого используют социальную сеть «ВКонтакте» и «Youtub» канал. Это основные проводники деструктивной идеологии, через них поступает вся информация в умы наших ребят, словно кислород младенцу через пуповину в утробе матери, потому что жертва салафизма живет в замкнутом пространстве.

А первоисточниками являются наши граждане, которые, сидя за рубежом, записывают тонны видеолекций и аудиобращений. На сегодняшний день это огромная свалка салафитских проповедей, которые нам придется разгребать не один год. В этом плане они, конечно, преуспели и идут на шаг впереди нас. Куаныш Башпаев, Назратуллах, Дильмурат Махаматов, Октам Зауырбеков, Денис Коржавин, Ринат, Халил и другие…

Они не имели никаких законных прав заниматься миссионерством, это была их собственная инициатива и желание. Как вы знаете, согласно законам нашей страны пропагандой религии имеют право заниматься только служители муфтията, так как они проповедуют традиционный ислам – религию наших предков.

— Но как полностью убедить вовлеченного адепта, он ведь не откажется от своих убеждений?

— В разговоре с адептом нужно мягко показывать его заблуждения, ошибки, деструктивность течения. Чаще всего салафиты находятся под влиянием конкретного человека, харизматичной личности – проповедника. Одно это уже доказывает, что салафизм – не религия, а политическое движение, прикрывающееся религиозными текстами. Причем многие тексты перевираются, используются в своих целях. Если посмотреть их лекции, то они все направлены на ненависть и агрессию по отношению к другим конфессиям, например, «Как ненавидеть бидагатчиков?», «Кто такие язычники?», «Заблудшие секты в исламе», «Шииты не мусульмане», «Признаки тагута» и так далее.

— В последнее время нередко приходится слышать, что чей-то сын или дочь с головой ушли в салафизм, бросили учебу, перестали общаться с семьей, друзьями, родственниками… Что вы можете посоветовать родителям, у которых дети ступили на такой скользкий путь?

— Первое, что нужно им сделать, это поговорить со своим ребенком. Но если он не идет на контакт, нужно найти хорошего психолога или обратиться в центры, аналогичные нашему на местах.

Весь парадокс в том, что салафиты не учат быть богобоязненным мусульманином, а учат, в первую очередь, ненавидеть других, считать кого-то немусульманином или хуже того — вероотступником, вешать ярлыки и обвинять.

Молодому человеку внушают, что все, кто не следует данному течению – заблудшие и они обязательно попадут в ад. Так они отворачивают адепта от родных и друзей. Дальше ему внушается, что не нужно слушать «заблудших» имамов, так как они «безграмотные» и так далее. После этого ему внушается ненависть к представителям власти, называя их «муртадами». Еда, которую едят родные, становится «харамом», а люди кругом – «кафирами».

— Были ли в вашей практике случаи выхода адептов из салафизма?

— К счастью, многие люди сейчас прозревают, потому что узнают истинную сущность салафизма. Бдительность родителей в отношении религиозной практики их детей стала в разы больше и это отрадно. Благодаря активной и масштабной работе информационно-разъяснительных групп на местах, удалось добиться такого стойкого результата, поэтому на сегодняшний день уже много случаев отказа от данной идеологии.

Специалисты называют данный процесс дефекцией. В настоящее время в Казахстане происходит дефекция двух видов – скрытый и декларативный. Например, в ютуб-пространстве выкладываются ролики, когда салафиты или такие их лидеры, как, допустим, Денис (Абдулла) Коржавин заявляют о своем выходе из салафизма. Это декларативный вид дефекции, который сопровождается привлечением внимания общественности к событию выхода из салафизма. Выход рядовых адептов из салафизма чаще всего имеет скрытый характер.

— Наверное, эти процессы протекают очень сложно. Не мешает ли человеку эмоциональная зависимость от деструктивного течения?

— Конечно, мешает, поэтому мы и проводим консультации о выходе из состояния деструкции. Это интенсивная информационная терапия, которая проводится группой консультантов при содействии родственников и близких, и это делается с добровольного осознанного согласия самого человека. Длительность терапии разная и зависит от психоэмоциональных волевых качеств самого адепта и стажа пребывания в этой группе. Главная цель консультации состоит в предоставлении индивиду объективной информации, основанной на богатых фактологических материалах о происхождении, развитии и методах работы того или иного культа, в котором он состоял.

Также идет работа над активизацией критического мышления, увеличением альтернатив его свободного выбора. Сегодня во всем мире консультация о выходе является одной из самых распространенных форм работы с адептом. При этом специалисты следят за соблюдением конституционных прав и свобод самого адепта. Это очень серьезная терапия, проводимая группой консультантов, в которую входят психологи, теологи, религиоведы, юристы, а при необходимости и суицидологи.

— Может ли человек снова вернуться в свою деструктивную группу?

— Как и любая другая зависимость, идеологическая зависимость может рецидивировать и салафит опять может вернуться в свою группу. Иногда происходит переключение, когда человек приходит в салафизм из другого религиозного течения.

Допустим, когда деятельность экстремистской религиозной организации «Хизб ут-тахрир» запретили на территории Казахстана, многие ее члены просто переключились на другое нетрадиционное религиозное течение салафизм. Переключение на новую религиозную идентичность может содержать в себе ярко выраженные элементы прежней вовлеченности. То есть в человеке происходит синкретизм его прежних установок, например, «Хизбут тахрир» с поведенческими признаками салафизма.

Получается, излечившись от одной болезни, человек заражается другой болезнью, другим видом фанатизма. Оба течения похожи своей жестокостью, агрессией и слепым следованием за лидерами.

— У вас есть примеры, когда люди, отказавшись от салафизма, вернулись к нормальной жизни?

— Не всё так легко и просто. Трудности у человека при выходе из салафизма, конечно же, возникают. Прежде всего, это процесс социализации, ресоциализации человека в обществе. Нередко в самом обществе не хватает культуры нормального корректного отношения к бывшим членам. Иногда им приходится сталкиваться с отторжением, непониманием, стигматизацией, когда их воспринимают, как людей ущербных, слабовольных, потерянных для общества. И здесь очень важна наша поддержка, мы должны быть терпимее и толерантнее, ведь каждый из нас может оступиться. «Адасқанның айыбы жоқ, қайтып үйірін тапқан соң», говорят у нас в народе. Мы должны дать шанс каждому человеку вернуться в наше общество и стать достойным гражданином.

— Многие родственники боятся обращаться в мечеть к имамам по реабилитации своих детей — жертв салафизма…

— И зря. Они ошибаются, думая, что имамы им навредят. Наоборот, в реабилитации жертв культов огромную помощь оказывают нам именно священнослужители.

Именно поэтому интернет-проповедники всеми силами стараются подорвать авторитет имамов ДУМК, распространяя о них отвратительные сплетни.

Например, я работала с одним молодым человеком в исправительном учреждении, который только полгода назад начал читать намаз, но уже активно стал выкладывать экстремистские посты в соцсетях, за что сейчас отбывает наказание. Так вот, он говорит, что впервые увидел имама в тюрьме, и что у него нет хвоста и рожек, как ему внушали раньше. «Оказывается, имам тоже человек», — удивленно говорит он.

Общество должно быть терпимее и добрее к адептам деструктивного течения салафизм и прилагать все усилия, чтобы помочь им освободиться от разрушительной идеологии.