Павлодар. 28 июня. Почему в зону боевых действий отец готов вывезти свою дочь? Почему казашки стали заниматься вербовкой потенциальных убийц и террористов? Почему они пополняют список обманутых «сириек», что ими движет? На эти и другие вопросы Zakon.kz попросил ответить директора Центра анализа и развития межконфессиональных отношений Павлодарской области, кандидата исторических наук Гульназ Раздыкову.

— В последние годы в Казахстане стали появляться разговоры о так называемых халал проститутках, женщинах, вернувшихся с мест боевых действий в Сирии, женах приверженцев деструктивных религиозных течений, пострадавших от насилия в семье и многих других ужасающих фактах. Насколько это соответствует действительности? Наблюдается ли в Казахстане женский радикализм, есть ли у нас экстремистски настроенные женщины, девушки?

— К сожалению, есть. Если раньше у нас за экстремизм и религиозный терроризм к уголовной ответственности привлекались только мужчины, а женщины оставались в стороне, вне поля зрения правоохранительных органов, спецслужб, то в 2013 году казахстанцы впервые узнали, что и женщины могут быть экстремистски настроены. Если вы помните, как раз в 2013-м они вместе со своими мужьями выехали на территорию боевых действий в Сирию, взяв с собой своих несовершеннолетних детей. После этого люди уже стали понимать, насколько опасен женский радикализм и вообще радикальный исламизм, ИГИЛ и так далее.

— Где чаще всего можно встретить радикально настроенных барышень, как они попадают в сети деструктивных течений?

— В своей практике я бы выделила несколько типов женщин, склонных к радикализму. Первое — женщины из близкого окружения террористов, которые были ликвидированы во время спецопераций, то есть их вдовы, сестры.

Второе — жены, сестры, матери людей, выехавших в зону боевых действий в Сирию (а сами они находятся в Казахстане).

Третье — близкое женское окружение осужденных. Это достаточно многочисленная группа людей.

Четвертое – женщины-радикалки, которые, пользуясь своей харизматичностью, сами способны вести за собой жамагаты. Их не так много, но они есть, они тоже радикально настроены и могут заниматься вербовочной работой. Например, жена террориста-смертника Рахимжана Макатова Мейрамгуль Сатаева, которая буквально «вдохновила» своего мужа на теракт в Актобе в 2011 году.

Конечно, в группы риска в первую очередь попадают женщины из близкого окружения радикалов. Допустим, братья заражают опасными идеями своих сестренок, мужья – жен. Бывает, женщина живет в гражданском браке с радикально настроенным человеком и потом постепенно начинает перенимать его идеологические установки.

Пятое — женщины, выросшие в семьях с радикальным мировоззрением. Это очень молодые девушки. Например, недавно я работала с одной девочкой, которая собиралась выехать в Сирию в зону боевых действий вместе со своим отцом. Вернее, отец попытался выехать сам, а затем забрать туда свою дочь.

— А мать девушки тоже хотела выехать с ними?

— Нет, мать не поехала. Она не поддержала также выезд дочери, но отец настоял на том, что дочь тоже надо вывезти. Ей всего лишь 18 лет, у нее прекрасные спортивные данные, она мастер спорта по борьбе. К сожалению, сейчас и она, и ее отец отбывают наказание в тюрьме.

— Ладно, женщины, но почему в сети радикалов попадают совсем еще молоденькие девушки?

— А давайте посмотрим, кто находится в группе риска? Во 1-х, девушки из дисфункциональных семей, там, где семья перестает выполнять свою функцию по передаче любви и так далее.

Во 2-х, девочки, воспитанные по мужскому сценарию, когда доминирующую роль в воспитании ребенка берет мужчина и девочка наследует мужской тип поведения, мужской тип мышления. К этой категории можно отнести и спортсменок. Здесь проявляется явный перекос в воспитании, когда духовное развитие отстает от физического, поэтому среди них немало девочек вовлекаются в деструктивные культы.

В 3-х, девочки, носители так называемого социального клейма, которые считаются внешне непривлекательными, некрасивыми или являются бесплодными, или «черными» вдовами, а также те, которые в своей жизни не состоялись ни как женщины, ни как жены, ни в карьере ничего не добились.

В 4-х, девочки с «синдромом отличницы», которые привыкли жить в иллюзорно-идеальном мире, и когда они сталкиваются с реальностью, то видят, что мир не соответствует их стандартам и у них происходит внутренний надлом, и они очень легко подвергаются влиянию со стороны вербовщиков. Классический пример — Варвара Караулова, которая уехала в Сирию.

В 5-х, категория инфантильных женщин, социально не повзрослевшие, духовно не созревшие, они также быстро поддаются обработке вербовщиков.

— То есть, радикализация женщин происходит в основном из-за жизненных неурядиц и неустроенности?

— Не только. Это и тяжелый жизненный опыт, и психологические проблемы, и общая религиозная безграмотность, и психотравмы, полученные когда-то в детстве. Большинство таких женщин испытали на себе недостаток родительской любви, одиночество, негативное отношение окружающих, непонимание, то есть у них не было эмоциаонального выхода. А к чему это может привести, мы знаем.

Религиозная безграмотность с запущенными психологическими проблемами — вот коктейль для радикалок. Многие из них пережили горе или кризис в семье, смерть близких, уход с работы, развод, материальные трудности…

– И что, это заставило их выехать в Сирию?!

— Если говорить, о женщинах, выехавших в Сирию, для многих из них характерен так называемый синдром «дагестанского любовника», когда через соцсети мужчины признавались в любви к нашим женщинам и уговаривали их приехать в Сирию. Таких обманутых «сириек» тоже очень много. Вербовщики буквально выискивают таких женщин.

Женщина по своей природе более категорична, она может быть жестокой и непоколебимой, когда необходимо защищать семью или веру. Опытные вербовщики знают это и играют именно на таких особенностях женского сознания. Вот почему наблюдаются случаи женского экстремизма, их участие в самоподрывах и других террористических актах. Радикалам выгодно делать женщину террористкой, ведь она меньше привлекает к себе внимание.

— Но зато женщина более жалостлива, чем мужчина и вряд ли с готовностью и радостью идет на теракт.

– Это миф, что женщина более жалостлива, чем мужчина. Вспомните один из самых страшных терактов, когда группа боевиков захватила в заложники зрителей московского театра, пришедших на спектакль «Норд-Ост». Там в основном были женщины-террористки. Или теракт в Волгограде, когда террористка Наида Асиялова взорвала 14 человек.

В какой-то мере можно согласиться с одним из социологов, который писал, что мужчины не смогли бы перенести такую нагрузку на сознание, как сестры милосердия во время войны, которые день и ночь выносили с поля боя буквально изрубленных раненых. Такую колоссальную нагрузку на сознание могла перенести только женщина, потому что пороговый уровень восприятия жестокости и боли у женщин намного выше.

— Вы постоянно бываете в колониях, общаетесь с осужденными за терроризм и экстремизм. Расскажите о женщинах, с которыми вам приходится там работать, ведь нам кажется, что такое происходит где-то далеко, но не рядом с нами, не в нашей стране.

— Пожалуйста. Ее зовут Галия. К счастью, она не смогла уехать в Сирию в зону боевых действий, но она занималась пропагандой и вербовкой людей – потециальных убийц и террористов. Как получилось, что девушка-студентка из Экибастуза из вполне благополучной семьи оказалась в радикальном течении?

Оказывается, уже на первом курсе (2011 год) она испытала на себе предательство друзей и осталась в полнейшем одиночестве. А для 18-летней девушки это целая трагедия. Спасение нашла, как ей тогда казалось, в исламе. На деле же попала в сети радикалов. В интернете она подружилась с людьми, выехавшими на боевые действия в Сирию, стала общаться, изучать их догмы.

Затем она познакомилась со своим будущим мужем Маратом, который к тому времени уже был приверженцем радикальной идеологии. Так бедная девочка оказалась в цепких руках радикалов. И сектанты без особого труда сделали свое черное дело — «промыли мозги» студентке. В 2013 году Марат и Галия заключили никях, естественно, не в ЗАГСе или мечети, а среди своих собратьев. Смыслом их жизни стало распространение злонамеренных идей и призывов сектантов. Ее муж был осужден за террористическую пропаганду в соцсетях и попытку выезда в Сирию.

Когда муж оказался за решеткой, мы стали проводить работу с Галией, разговаривали с ней, создавали условия для встречи с мужем, с теологами, с психологами, помогли зарегистрировать их брак официально. Но через некоторое время ее саму уже арестовали за то, что она продолжала публиковать экстремистские посты в соцсетях.

Как видите, она не извлекла урока из ошибок мужа. Так всего лишь за какие-то 2-3 года молодые люди превратились в опасных для общества людей. Итог этой печальной истории – 4,5 года тюрьмы Марату за пропаганду насилия и призывы к терроризму и 5 лет – Галие. Получается, Галия в этом деле даже превзошла своего мужа. Сейчас им 23-24 года, лучшие свои годы они проведут за решеткой. Мы проводим с ними работу, чтобы они вернулись после отбывания срока уже нормальными, полноценными членами общества, но это очень сложная работа, ведь вирус радикализма тяжело излечить.

– Вы говорите, что таких девушек у нас много. Может, они в свое время и хотели бы обратиться за помощью, но не знали куда и к кому обращаться, поэтому оказались в такой тяжелой ситуации, в такой среде. Вот как реально можно помочь таким соотечественницам?

— Когда сознание человека уже отравлено опасной идеологией, переубедить его намного сложней. У женщин, попавших в сети культов, наблюдается зависимость, появляется черно-белое «тоннельное» мышление.

Вербовщики намеренно формируют у своих жертв «информационные блоки», то есть все другие источники информации, становятся для них недостоверными и ложными, вплоть до близкого окружения и родственников. Так они отдаляются от семьи, нарушаются родственные связи. Они не слышат нас и не потому, что не хотят слышать, а потому что их научили нас НЕ СЛУШАТЬ и НЕ СЛЫШАТЬ. Пока мне не уберем все эти «дефициты общения», ни о каком диалоге не может быть речи.

Реабилитация не может быть монологичной, это диалогичный процесс, поэтому в помощь нашим имамам приходят психологи.

Во всех регионах работают реабилитационные центры, поэтому, если заметите какие-либо изменения в поведении человека, сразу бейте тревогу, обращайтесь в эти центры или к имамам. Родителям нужно быть очень внимательными к окружению своих дочерей и особенно тогда, когда они становятся на намаз. Обязательно надо интересоваться, в каких соцсетях она сидит, замечать изменения, даже малейшие, в ее поведении. В таких вопросах, как говорится, не может быть мелочей.

Девушкам и молодым женщинам, ставшим на намаз, необходимо помнить, что религиозные знания нужно получать из достоверных источников, благо у нас в Казахстане для этого созданы все условия. Вся информация сейчас очень доступна, есть официальные сайты муфтията, ДУМК, где также можно получать религиозные знания.

Сегодня в Казахстане проводится большая работа по информационной мобильности верующих, есть приложения, где можно получать нужную информацию. Учиться надо у наших устазов в мечети, «Ұстазы жоқ адамның ұстазы — шайтан», — говорили наши предки.

Ни в коем случае не нужно доверять религиозное просвещение незнакомым людям из социальных сетей! Никогда не слушайте представителей деструктивных течений, которые стараются очернить наших имамов, распространяют о них негативную информацию, плохо отзываются о наших традициях и обычаях.

Торгын Нурсеитова