Павлодар. 8 июня. Почему человек меняет имя, лексикон? Какие казахские имена входят в перечень «шайтанских»? Почему они не едят с общего стола, не посещают праздничные мероприятия, могилы родных, не соблюдают народные обычаи, традиции, не прикладывают руку к сердцу во время исполнения гимна, не уважают имамов?… Ответы на эти и другие вопросы найдете в эксклюзивном интервью директора павлодарского Центра анализа и развития межконфессиональных отношений Гульназ Раздыковой специально для Zakon.kz.

В новом законопроекте о религии предусмотрен запрет на использование и публичную демонстрацию атрибутов и внешних признаков деструктивных религиозных течений. По каким признакам можно распознать адептов радикальных и экстремистских организаций, рассказывает директор павлодарского Центра анализа и развития межконфессиональных отношений Гульназ Раздыкова.

— Запрет на ношение некоторых видов религиозной одежды вызвал бурный резонанс в обществе, среди казахстанцев есть и такие, кто считает это ущемлением прав верующих. Так ли уж опасны бороды, короткие штаны и черные женские одеяния?

— Как человек, работающий более пяти лет с различными нетрадиционными псевдорелигиозными культами, могу сказать, что внешние признаки религиозности – не основная характеристика уровня радикальности человека. То есть главная опасность не в бороде и коротких штанах, а в сознании человека той идеологии, которую он вынашивает.

Я как-то уже говорила про «такыйю», когда человек намеренно скрывает внешние и поведенческие признаки своей внутренней идеологии. Особенно это характерно для адептов религиозно-экстремистской организации «Хизбут-Тахрир», либо такфиро-джихадистского течения. Например, есть свежие факты, когда в Сирию пыталась выехать группа людей, которые по внешним признакам религиозности позиционировали себя как приверженцы традиционного для нашей страны ислама и тем самым ввели в заблуждение не только имамов, но и сотрудников правоохранительных органов. Но дело не только в этом. Человек может избавиться от внешних признаков веры, бороды, изара и так далее для совершения каких-либо противоправных действий, в том числе теракта. К тому же не надо забывать, что многие салафиты сейчас мимикрируют, поэтому внешние признаки не могут быть основополагающими.

— Вы хотите сказать, что сейчас по внешним признакам приверженцев деструктивных течений невозможно определить?

— Не всегда, можно сильно ошибиться. Существуют поведенческие, психологические, диалогические критерии, по которым, в принципе, на поверхностном уровне можно определить, является ли человек адептом радикального или нетрадиционного религиозного течения или нет. Если вы заметите один из этих признаков в поведении близких, не стоит сразу делать выводы и бить тревогу. Еще раз подчеркну, диагностика должна проходить только при личном контакте с адептом, но никак не дистанционно. Не нужно создавать почву для критики и анекдотов со стороны приверженцев деструктивных течений. Эти признаки больше будут полезны для родных и близких адептов. Мы часто консультируем родителей, которые, живя бок о бок со своим ребенком, даже не знают, по какому мазхабу он совершает намаз, какие религиозные книги читает. Массовое религиозное просвещение — платформа для религиозной грамотности наших граждан. Как говорится, информирован, значит вооружен.

Поэтому хотелось бы подробно рассказать вашим пользователям об основных признаках, которые характерны для представителей деструктивных или радикальных религиозных течений. Эти признаки особенно заметны на начальной стадии вовлечения человека в религиозный культ.

Итак, первое – это изменение имени. У человека появляется желание изменить свое настоящее имя, данное ему при рождении, к которому все привыкли. Многие из них потом меняют удостоверение личности, убирают отчество. «Мой отец не читал намаз, значит, он шайтан», — заявляют они. По их мнению, типичные казахские имена противоречат канонам шариата или истинного ислама. В крайнем случае, они могут носить двойные имена, то есть в обществе ходят под своим именем, а в кругу новых знакомых – под новым именем, т.н. кунья. В перечень «шайтанских» имен по их понятиям входят казахские имена, состоящие из таких частей как Кун, Тан, Ай, Тас и так далее. То есть все, что может символизировать языческое начало в имянаречении. Второе — изменение лексикона. Человек начинает активно использовать такие слова-арабизмы, как «бисмиллях», «Иншаллах», «ахи», «ухти», «Машаллах», «Джазакалахухайран».

— Что здесь такого, и обычные мусульмане, исповедующие традиционный в нашей стране ислам – ханафитский мазхаб – часто употребляют в разговоре эти слова.

— Конечно, они могут присутствовать и в лексиконе традиционных верующих, но представители деструктивных течений восклицают их с более яркой эмоциональной окраской — «Машаллах!!!», «Аузубиллях!!!», «Субханаллах!!!».

Третье — изменения в рационе питания. Они покупают мясо на базаре только у проверенных людей, которые тоже читают намаз. Не едят с общего стола, если не уверены в источнике мяса. Стараются не посещать всякие мероприятия с участием родственников, не ходят на ас (поминальный обед – Т.Н.), так как считают, что если животное не было зарублено по канонам ислама, то это мясо харам.

— Говорят, такие адепты совершенно неприхотливы в быту, бытовые условия как таковое их не интересуют, они довольствуются малым. Это так?

— Есть такое, и знаете, почему? Многие приверженцы деструктивных религиозных течений страдают так называемой манией преследования. Они считают, что спецслужбы, правоохранительные органы за ними следят круглосуточно, прослушивают, поэтому часто меняют жилье, становятся очень аскетичными в быту. Вся мебель очень легко переносится, нет громоздких шкафов, стационарных компьютеров, бытовой техники.

В их домах вы не увидите большие зеркала, тумары, традиционных статуэток, например, с сакральных мест, фотографии детей, семейные портреты, магнитики, телевизоры, радио. Если телевизор и есть, то обычно прикрыт тканью или повернут экраном к стене. Но при этом у них обязательно будут гаджеты, смартфоны, причем с доступом к интернету. Это обязательное условие, потому что все свои «фетвы» (инструкции) они получают через интернет, соцсети. Как ни парадоксально, телевизор и радио для них харам, а интернет — нет.

— Вы сказали, что они также избегают всяких семейных торжеств, праздников, встреч с родственниками. Какие еще традиционные ценности они игнорируют?

— Хотя салафиты позиционируют себя приверженцами Сунны, они стараются не приглашать гостей. Единственное, отмечают рождение ребенка — «акыка» и то очень скромно.

Также отказываются от посещения общественных мест, празднования народных гуляний. Не посещают места, где, возможно, будут спиртные напитки. Не отмечают дни рождения, не устраивают тои, свадьбы. Отказываются соблюдать такие обычаи и традиции казахского народа как «тұсаукесу», «баланы қырқынан шығару», «ас беру», «жұмалық», «жеті шелпек». Не посещают могилы родных, мавзолеи умерших, при молитве не проводят руками по лицу, не произносят бата – пожелания блага. Хотя все казахские обычаи соответствуют канонам ислама, они их отрицают, считая их «бидьа» — нововведениями. Если человек умрет, то хоронят быстро, безотлагательно и никаких памятников, могильных камней, могилы сравниваются с землей. Не сообщают родственникам о смерти, не зовут их. Поминки, посещение могилы считают недопустимыми (ширк).

Об этих особенностях очень хорошо говорят имамы и теологи ДУМК.

— В интернете распространилось видео, где салафиты во время футбольного матча не встали с места, когда прозвучал гимн Республики Казахстан. Что это означает?

— Это неуважение к нашему гимну, отсутствие патриотизма. Они не встают, не прикладывают руку к сердцу во время исполнения гимна, не проявляют почтения к Конституции страны.

В моей практике был случай, когда экстремист категорически отказывался вставать в зале суда при входе судьи в зал. Он апеллировал тем, что не считает этот суд судом как таковым. Но в результате нескольких бесед, согласился проявлять уважение к суду.

В один ряд с этим можно поставить и отказ от работы в государственных органах. По религиозным убеждениям, они стараются не работать на «харамное» государство, в основном заняты частным бизнесом, самозаняты.

— Почему салафиты не любят имамов, очень нелестно о них отзываются, подрывают их авторитет?

— Действительно, салафиты испытывают неприязнь и неуважение к имамам Духовного управления мусульман Казахстана, не слушают их проповеди, не интересуются традиционной религией наших предков. Вместо этого они активно прослушивают своих «интернет-проповедников», так называемых шейхов. Кстати, многие из этих «проповедников» отбывают сейчас уголовное наказание. Отсюда следует регламентированность присутствия на жума-намазе в мечети. Туда они приходят только потому, что пятничный намаз по канонам шариата необходимо читать в мечети. Они читают только обязательную часть намаза и стараются сразу же уйти, чтобы не контактировать с местным джамаатом или имамами. Закончив читать намаз, они бегут перешагивая через людей, сидящих в зале. Это неуважение к мечети, к другим верующим. Вешая на всех ярлыки «кафиров», резко противопоставляя себя другим, они нарушают единство джамагата, сеют смуту. А ведь одно из главных требований ислама – это единство уммы.

— Мы говорим о радикалах, но ведь среди салафитов есть и умеренные…

— Салафизм это не договороспособная идеология, приверженцы течения могут быть умеренными либо радикальными, у нас нет барометра или градусника радикальности. Мы реагируем на слова, намерения и действия людей. Просто так назвать человека экстремистом или террористом нельзя, для этого нужно решение суда. Поэтому мы не можем сказать, что все салафиты станут экстремистами. Экстремизм – это мысль, идеология. От мысли к действию переходят не все и не всегда. Среди салафитов есть и законопослушные граждане, которые даже не понимают, какое у них направление ислама.

Мы не должны забывать, что при длительном пребывании в закрытой религиозной группе, у человека формируется так называемое тоннельное черно–белое мышление. Радикализоваться он может от различных причин: психотравма, неустроенность, социально-бытовой фактор, влияние внешней среды… Любой фактор может быть спусковым механизмам. Все осужденные в Казахстане за экстремизм и терроризм стопроцентно являются приверженцами салафизма. Вспомните, как в Египте при удобном случае салафиты собрали партию и устремились к власти. Это обособленная группа людей с враждебным настроем ко всему государству. Поэтому это далеко не безобидное «поклонение». Данная идеология представляет опасность для национальной безопасности нашей страны и искажает традиционное понимание канонов ислама.

— Тогда почему такое опасное явление, как салафизм не запретят у нас в законодательном порядке?

— Да, есть часть нашего общества, которая считает, что работать с салафитами бесполезно, надо запрещать эту идеологию. Но мы должны понимать, что это наши граждане, наши братья и сестры и мы не отказываемся от них. «Адасқанның айыбы жоқ, қайтып үйірін тапқан соң» — говорят у нас у казахов. Ведь каждый человек может споткнуться и совершить ошибку. Очень хорошо, что многие уже признают свою ошибку и возвращаются в традиционную веру. Примеров тому достаточно. И это не поражение, это настоящее мужество, понимание своей ответственности не только за себя, но и за тех людей, которые идут за тобой.

А общество готово протянуть руку помощи и дать шанс им вернуться в наши ряды. Главное, они должны понять, что вера должна облегчать и сближать людей, а не вести к враждебности.

Торгын Нурсеитова