НУР-СУЛТАН, 31 мая. Из года в год продолжается борьба с представителями деструктивных религиозных течений. О том, насколько она эффективна и что необходимо знать гражданам для противодействия религиозному экстремизму,рассказала руководитель Павлодарского Центра анализа и развития межконфессиональных отношений Гульназ Раздыкова. Об этом пишет в своем материале сайт Kazislam.

– Уважаемая Гульназ Максутовна, за эти годы у Вас накоплен значительный опыт по противодействию религиозному экстремизму. Какой метод борьбы, на Ваш взгляд, наиболее действенный?

– Да, на протяжении уже многих лет я, в силу своей профессиональной деятельности, неустанно помогаю людям, которые попали в трудную жизненную ситуацию. Если вы спросите меня, какая секта самая опасная, я отвечу, что это та, в которую попал твой близкий и родной человек.

К сожалению, сейчас никто во всем мире не застрахован от актов террора. И становится по-настоящему страшно, что есть люди, которые совершенно не ценят чужую жизнь. «Если он не умрет, я не смогу жить» – ведь именно такие понятия составляют психологию террориста.

К примеру, в ходе моей работы я видела, как жертвы радикалистов становились равнодушными не только к собственной жизни, но и к жизни своих несовершеннолетних детей. Причем, эта тенденция может иметь массовый характер. Но мы должны помнить, что

ни в одной культуре нет убийства по религиозным мотивам.

Это нам чуждо, это не наши традиции и, тем более, не наш выбор. Среди методов борьбы с экстремизмом выделяют политические, социально-экономические, правовые, организационно-технические, культурно-образовательные и информационные. Я и мои коллеги в основном работаем по последним двум.

К культурно-образовательным мерам относят пропаганду социальных ценностей (толерантность, терпимость, диалог и согласие), а также создание условий для мирного сосуществования всех конфессий. Сущность информационных мер заключается в разъяснении понятий экстремизма и терроризма, их опасности для общества. Кроме того, этот метод призван сформировать в обществе негативное отношение к экстремистской идеологии, привлечь население к борьбе против ДРТ. В настоящее время мы с коллегами в регионах занимаемся замещением экстремистской идеологии идеями толерантности и согласия.

– Насколько доступна для населения информация о пагубном влиянии религиозного экстремизма, достаточно ли люди осведомлены?

– Как практик могу вам сказать, что в последние годы меры по противодействию ДРТ поменялись как по форме, так и по содержанию. С 2011 года работа по профилактике религиозного экстремизма носила в основном информационно-пропагандистский характер. Объектами профилактики были разные целевые аудитории. Привитие антирадикального иммунитета дало свои положительные результаты. На сегодняшний день мы с уверенностью можем сказать, что основная масса населения информирована о деятельности нетрадиционных, запрещенных и экстремистских религиозных организаций.

Например, пять лет назад родители могли радоваться, если ребенок начинал читать намаз, ходил в мечеть. В дальнейшем процесс религиозного познания ребенка шёл произвольно, главное для его папы и мамы было стремление чада к духовности.

Сейчас я наблюдаю тенденцию, когда родители проявляют неподдельный интерес к религиозной практике и религиозному выбору их ребенка. Они ходят вместе с ним в мечеть и получают консультации у имамов. И это очень хорошо. Это означает, что родители стараются сохранить чистоту духовного мировоззрения собственного ребенка.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее об основных аспектах Вашей работы.

– Последние два года мы ориентированы в основном на индивидуальную, адресную работу с самими адептами деструктивных течений. В основном к нам обращаются адепты религиозной партии «Хизб ут-Тахрир»*, «Таблиги жамагат»*, псевдосалафизма, джихадизма, такфиризма, жертвы псевдонаучного учения дианетики, НРТ «Алая аят»*, «Ата жол»*, реже – непротестантских течений.

Вместе с тем, нами усилена работа в пенитенциарных учреждениях. Кроме работы с самими осужденными, мы также большой акцент делаем на профилактику рецидивов. За мою практику не было ни одного рецидива среди ребят, прошедших курс реабилитации, а это более 50 человек, которые уже отбыли наказание за экстремистские преступления.

Но есть, конечно, определенные сложности, ведь мы работаем с человеческим сознанием. А это не математическая категория, которую можно вывести за счет формул.

Мы не всегда даже можем видеть результат своей работы, понять, насколько человек искренне отказался от деструктивной идеологии. Как доподлинно узнать, поменялось ли его мировоззрение? Для эффективной работы мы должны правильно использовать термины, связанные с религиозным экстремизмом.

Категорически неприемлемо идти на поводу у пропагандистов радикальной идеологии. По мнению социологов, самые опасные мифы, в которые верят люди, – «терроризм присущ исламу», «все мусульмане – арабы», «террорист – это шахид», «теракт – это джихад». Однако те, кто истинно верует во Всевышнего Аллаха, знает, что исламу всё это чуждо, в Коране нет пропаганды насилия. Теракт совершают террористы, а не мусульмане. Слово «шахид» переводится как «свидетель». Это могут быть люди, которые погибли, защищая Родину или спасая людей. «Джихад» означает усердие, усилие в поклонении. «Салафия» – это поколение последователей Пророка Мухаммеда.

Нынешние вахаббиты, претендуя на «истинность своего учения», заявляют, что они живут как сподвижники Посланника Аллаха, хотя ни практически, ни теоретически это невозможно. Поэтому правильнее будет называть их псевдосалафиты.

– Какие факторы усложняют работу с псевдосалафитами?

– Необходимо признать, что многие псевдосалафиты не хотят меняться внутренне, они не нуждаются в реабилитации. Им достаточно комфортно в той идеологии, которой они поклоняются. Главная опасность заключается в том, что они начали приспосабливаться, объявили так называемую «такийю» – стали открыто лгать и говорить то, что мы хотим от них услышать.

Это существенно затрудняет работу консультантов, теологов и психологов.

На сегодняшний день определенная работа ведется радикалистами в Интернет-пространстве. Метод вербовки и распространение идеологии салафизма построены по принципу «вопрос-ответ». Это так называемый «мозговой штурм», то есть задается вопрос и из-за границы на него приходит ответ. Действуют радикалисты и через социальные сети. Причем все вопросы построены таким образом, что малообразованные в религиозном плане, в вопросах мировой политики люди при спорах начинают противоречить самим себе, сомневаться, а значит в дальнейшем легко поддаются вербовке.

Известно, что приверженцы ДРТ в вопросах политики, геополитики, шариата считают себя более компетентными и образованными, чем мусульманские проповедники. Цель современных экстремистов – захватить умы и души людей.

– Какой выход Вы видите в создавшемся положении?

– Общества, граждане которых считают, что со злом экстремизма должны работать только сотрудники спецорганов или правоохранительный блок, уже проиграли в этой борьбе.

Ведь только религиозно грамотное гражданское общество сможет справиться с этой раковой опухолью на теле государства.

Для этого должна быть налажена чёткая работа во всех сегментах и институтах. Всё большую значимость в этой борьбе приобретает острый взгляд журналистов. Только взаимная ответственность общества и прессы позволит противостоять этой заразе. Чем больше я изучаю эту темы, тем больше я понимаю, что слаженная работа хорошо обученных и профессионально подкованных журналистов, детально понимающих проблему и ситуации, связанные с религиозным экстремизмом и терроризмом, эффективнее любой антитеррористической конвенции. Журналистский «спецназ» мог бы намного лучше справиться с задачей противодействия радикальным идеям. А я уже работаю с последствиями, с реальными людьми, к которым необходимая информация не дошла в нужное время.