Москва. 5 мая. В последнее время Центральную Азию нередко вспоминают в контексте терроризма, поскольку именно в этом регионе родились подозреваемые в совершении нескольких громких террористических актов последнего времени — расстрела в стамбульском ночном клубе, наезда на пешеходов в Стокгольме, взрыва в метро Санкт-Петербурга. Но является ли это поводом обвинять Центральную Азию в экспорте терроризма? Об этом размышляют исследователи Эдвард Лемон и Джон Хизершоу в своей совместной статье, опубликованной на сайте Open Democracy. Ниже приведены основные тезисы публикации (перевод «Ферганы»).

«В то время как некоторые жители Центральной Азии примкнули к движению «Талибан» и другим исламистам в Афганистане, многие уехали в так называемое «Исламское государство» (запрещенная террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб., ДАИШ). По различным подсчетам, в Сирию и Ирак отправилось от 2000 до 4000 граждан Центральной Азии. Боевики родом из этого региона также участвовали в нападении на международный аэропорт Ататюрка в Стамбуле. Это далеко не первые признаки того, что глобальный джихадизм распространился и на Центральную Азию», — пишут исследователи.

Но, по мнению авторов статьи, «нет доказательств, свидетельствующих о связи имеющихся в Центральной Азии религиозных, экономических или политических первопричин с экспортом терроризма».

«Во-первых, в самой Центральной Азии совсем немного терроризма, — утверждают исследователи. — За период с 2001 по 2015 годы в мире было зарегистрировано более 85.000 инцидентов, связанных с терроризмом, из них только 62 произошли в пяти постсоветских странах. В Центральной Азии нет таких хорошо организованных радикальных исламистских экстремистских организаций, которые существуют во многих других мусульманских регионах».

«США выявили и запретили 61 террористическую группу, из которых только две имеют связь с Центральной Азией: это Исламское движение Узбекистана и Союз исламского джихада. Информация об этих группах весьма фрагментарна и с небольшим числом инцидентов, произошедших с 2001 по 2010 годы, после чего о связанных с ними (группами) атаках ничего неизвестно, если не считать случаи, связанные с Афганистаном и Пакистаном. В Центральной Азии нет пространства для все уменьшающегося халифата «Исламского государства».

«Во-вторых, исследования первопричин остаются недостаточными ввиду того, что очень мало консервативных мусульман, политически репрессированных активистов и граждан из бедных слоев населения действительно обращаются к насилию. Единичные случаи не могут объяснить общие тренды», — заявляют исследователи.

«Более того, все эти первопричины сомнительны. Исламистские группировки в регионе слабо развиты, доказательств того, что социально консервативные мусульмане более склонны быть политически радикальными, чем более секуляризованные мусульмане, мало. Немногие из центральноазиатских террористов благочестивы; и еще меньше количество имеет формальное религиозное образование. Например, родители боевика «Исламского государства», уроженца Таджикистана Ахтама Олимова были в шоке, когда из видеоролика, появившегося в интернете в сентябре 2014 года, узнали, что их сын задержан на границе Сирии и Ирака. Они были уверены, что их сын находится в России на заработках. Их соседи утверждали, что перед своей поездкой в Россию Олимов никогда не носил бороды, не молился регулярно. Так же родственники отзывались и о другом боевике из Таджикистана — Бободжоне Курбонове, убитом в августе 2014 года: они недоумевали, как он, будучи нерелигиозным человеком, согласился поехать воевать».

Исследователи отмечают, что наиболее веским аргументов против «первопричин» является тот факт, что мало кто из членов ИГ был радикализирован, находясь в Центральной Азии: «Это подтверждается работами Ноя Такера по гражданам Узбекистана и Эдварда Лемона по Таджикистану. Подозреваемые в терактах в Стокгольме и Санкт-Петербурге покинули свои дома в Узбекистане и Кыргызстане задолго до этого. И нет доказательств, говорящих об их радикализации до выезда за границу».

Авторы изучили интернет-профиль Акбаржона Джалилова, подозреваемого в теракте в Санкт-Петербурге: «Джалилов, переехав в Россию в 2011 году, стал водителем. Он не был набожным человеком. Будучи поваром суши и любителем боевых искусств, Джалилов редко молился и никогда не посещал мечеть, что соответствует утверждениям его родителей и соседей в городе Оше (Кыргызстан). В социальных сетях он не проявлял экстремистских настроений. Похоже, что религия, бедность или даже репрессии сыграли весьма ограниченную роль в его истории».

Авторы задаются вопросом: что же тогда заставляет жителей Центральной Азии радикализироваться во время их жизни за рубежом? И приходят к выводу: «Ни один фактор не объясняет причин, по которым индивид решает вступить в экстремистскую группу. История каждого человека уникальна. Многие оказались в изоляции, переживали разлуку с семьей или личную травму, которые делали их уязвимыми перед обещаниями террористических вербовщиков. Не на всех оказывали давление для присоединения к этим группам. Многие лишь искали приключений или товарищей».

Исследователи выделяют два фактора – миграцию и изоляцию.

«Экономики Кыргызстана и Таджикистана являются самыми зависимыми от доходов мигрантов. Исламистские вербовщики нацелены именно на граждан, работающих за рубежом. От пяти до семи миллионов граждан Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана – в основном мужчины – живут и работают в России (по официальным данным МВД России, примерно такое количество граждан указанных стран встали в России на миграционный учёт. Постоянно на территории РФ находится не более 3,5 миллионов трудовых мигрантов из Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. — Прим. «Ферганы»). Часто их юность проходит вдали от дома, каждый день они испытывают экономические трудности, расовую вражду и притеснение со стороны государства [пребывания]. Около 80 процентов боевиков ИГ из Таджикистана были завербованы в России, когда они были трудовыми мигрантами».

«Более 50 процентов боевиков — это образованные выпускники светских университетов. Например, Насим Наботов изучал экономику в МГУ перед тем, как бросить учебу и в апреле 2015 года отправиться в Сирию. Согласно отчету Всемирного Банка за 2016 год, 69 процентов от 3803 боевиков ИГ имели, как минимум, среднее образование», — сообщают исследователи.

«Транснациональное обеспечение своей безопасности Россией и странами Центральной Азии может оказаться непосредственной причиной экстремизма, нежели решением [этой проблемы]. Подобная практика правительств Центральной Азии нацелена на политических врагов независимо от того, религиозные они или светские, мирные или желающие насилия; и она направлена на обеспечение безопасности режима, а не на международную безопасность, и, следовательно, не направлена на предотвращение терроризма за рубежом».

«Анализ базы данных политических оппонентов за рубежом подтверждает, что службы государственной безопасности Таджикистана и Узбекистана все более активны и жестоки в своих действиях за границей. Это может побудить изолированные группы молодых мужчин к присоединению к экстремистским организациям, чтобы дать отпор. Но еще рано говорить о каком-либо влиянии подобной практики на джихадизм, хотя эта гипотеза более вероятна, нежели аргументы в пользу недостаточного управления и слабого государства, приводящих к экстремизму».

Авторы статьи приходят к выводу, что «перемещение и изоляция молодых мужчин-мигрантов и экспорт репрессий правительствами стран их исхода могут лучше ответить на вопрос, почему Центральная Азия «экспортирует терроризм». Однако важно отметить, что об этом явлении известно очень мало, и оно по-прежнему редкость. Проведенных в этой области научных исследований недостаточно, зачастую они устарели. Единственное, что мы можем сейчас сказать, так это то, что радикальные идеи для этих людей являются симптомами, а не причиной их решений в поисках смысла в террористическом насилии».

«То, что случилось с этими людьми в транснациональном миграционном пространстве, является более важным, нежели первопричины, лежащие в Центральной Азии. Необходимо узнать, что особенного произошло в их жизни вне Центральной Азии, прежде чем объяснять, почему этот регион экспортирует экстремизм», — заключают Эдвард Лемон и Джон Хизершоу

Источник: Информационное агенство «Фергана»