Кенжеали кажы Коныратбайулы, директор Исламского института повышения квалификации имамов ДУМК, главный имам мечети «Толе би».

– Чем занимается возглавляемый вами институт?
– Спасибо за вопрос! Наш институт – это официально действующий орган при Духовном управлении мусульман Казахстана. Как вы знаете, Духовное управление своим появлением обязано нашему замечательному наставнику, первому верховному муфтию Ратбеку кажы Нысанбайулы. А сам институт был создан в 2002 году, когда ДУМК возглавлял Абсаттар кажы Дербисали. Огромную роль сыграл в становлении института его первый директор Мухаммед Хусаин кажы Алсабеков. Я был назначен на эту ответственную должность уже нынешним главой ДУМК Ержаном кажы Малгажыулы. Наш институт выполняет важную функцию в цепочке подготовки квалифицированных имамов, и вы сами понимаете, насколько остро стоит этот вопрос в сегодняшних реалиях. Если говорить об обучении, то раньше учебная программа была построена так, что длительность обучения составляла четыре месяца, в год мы принимали два потока. Сейчас сократили курс на два месяца.
– Это как-то повлияло на эффективность учебной программы?
– Считаю, что да. Мы увеличили производственную мощность института и удвоили число потоков. Сейчас в год принимаем четыре потока. И если раньше поток состоял из 40–45 имамов, то сейчас в одном потоке обучаются до 80 имамов. При этом хочется отметить, что нам очень важно сохранить и улучшить качество обучения. Этому вопросу мы уделяем особое внимание. Однако мы понимаем, что важен и охват, если при большом количестве действующих имамов доля тех, кто у нас повышает квалификацию, будет мала, то о какой-либо эффективности института и речи быть не может. Приведу несколько цифр. Так, с момента создания в 2002 году и по 2013 год институт помог повысить квалификацию 651 имаму. А за последние три года у нас обучились 627 духовных работников. Как видите, есть положительная динамика.

– Имамы только один раз должны пройти повышение квалификации?
– Сейчас в стране порядка семи тысяч имамов, их заместителей и муэдзинов (работник мечети, читающий азан. – Прим. ред.). За 14 лет работы института около 1300 человек прошли курс повышения квалификации. Было бы правильным, если бы имамы раз в год повышали свою квалификацию. Однако у нас нет такой возможности. Пока стены института позволяют принимать лишь 80 человек одновременно. То есть мы работаем на пределе своих возможностей. Поэтому сейчас имамы посещают институт только единожды за весь срок работы.
– Общественность часто задает вопрос, каким должен быть моральный облик имама. Хотелось бы услышать ваше мнение.
– Вопрос поставлен правильно. При обучении мы обращаем внимание на три составляющих. Во-первых, по окончании курса имам сдает экзамен, так как нам важно знать, усвоил ли он курс в достаточном объеме. Во-вторых, обращаем внимание на дисциплину слушателя, посетил ли он все лекции. И самое главное, облик и поведение имама должны соответствовать принятым нормам. Имам – лицо публичное. Именно его поведение в обществе, этикет, такт, доброжелательность и отзывчивость в целом определяют отношение общества к представителям духовенства.
– Причиной того, что молодежь идет на поводу у различных религиозных течений, называют разные факторы. Одни говорят, что это отсутствие религиозной грамотности, другие видят в этом влияние внешних сил, третьи склонны винить низкое социальное положение определенных слоев общества. Хотелось бы услышать ваше экспертное мнение по данному вопросу.
– В этом вопросе нельзя быть категоричным, также нельзя искать виновных. Мы народ, который верит судьбе. И благо, и ненастье спускаются Всевышним. Но все же причины искать мы должны. Прежде всего в себе. Казахский народ несколько веков назад принял ислам. И испокон веков, когда у нас спрашивают: «Кто ты?», мы отвечаем: «Алхамдилла, я мусульманин». Но при этом нужно признать, что на заре независимости, принимая Закон о свободе вероисповедания, мы как народ не смогли обеспечить должный контроль за различными религиозными течениями, нам не хватило компетентности в этом вопросе. Так как мы законодательно не закрепляли главенство ислама в качестве основной религии, духовное пространство страны не было защищено от внешних угроз. Согласно статиcтике если раньше у нас было порядка четырех тысяч различных течений и сект, то сейчас их осталось около трех тысяч. Не все из них знакомы обществу, не понятно откуда они пришли, чем занимаются. И среди них есть течения, которые прикрываются исламом и представляют угрозу национальной безопасности, конституционному строю и целостности государства. За последние 15 лет мы стали четко осознавать, что деструктивный характер их деятельности направлен прежде всего на опасное разделение общества. Их первостепенная задача – уничтожение традиционного ислама, которому придерживаются казахи. Но почему мы, поддавшись влиянию, должны отказаться от своей вековой традиции? Представители нетрадиционных течений называют наши традиции «бидгат» (недопустимое новшество в религии. – Прим. ред.) и пытаются обосновать свои заключения тем, что этого не делал пророк Мухаммед (мир ему и благословение). Однако эти шаги направлены против человечества, и ничего, кроме осуждения, они не заслуживают.
– Не только вы, представители духовенства, но и обычные граждане начали чувствовать их угрозу нашим корням.
– Согласен с вами. С IX века, со времен правления Караханидов, мы считались исламским государством, 11 веков мы – сунниты, придерживаемся мазхаба Ханафи. От этого нам стало хуже? Испокон веков мы чтим свои традиции в рамках ислама, уважаем старших, даем и получаем благословение, женщины уважают мужчин. Оттого что снохи почитают свекра и свекровь, выполняют обряд «салем салу», мы не стали неверными. Мы не поменяли свою религию. Казахские традиции не противоречат исламу.
– С каждым терактом или террористической угрозой ужесточаются соответствующие законы. Насколько, по-вашему, эффективен подобный шаг государства?
– Закон нужен. И необходимость ужесточения его определенных норм также является современной необходимостью. Вместе с этим нужно очень тщательно подходить к вопросу привлечения к ответственности в рамках закона. Это к тому, что не должны пострадать невинные люди только на основании того, что они верующие. Мы надеемся, что правоохранительные органы в этом направлении ведут очень взвешенную и справедливую политику. Вопрос религии – это проблема не только духовенства, а всего общества. Имамы сами по себе не спасут ситуацию. Ребенок, школьник должен быть всегда на контроле у родителей. Некоторые мамы и папы рады, что их дети читают намаз, однако они не разбираются, какой намаз читает их ребенок, кто входит в его круг общения. Ко мне в мечеть часто приходят родители, жалуются на своих детей, которые перестали их слушать, повиноваться, после того как начали читать намаз. Быть верующим мусульманином – это не просто читать намаз, поститься, совершить хадж и придерживаться строгости в одежде. В Коране написано: «Повинуйтесь Всевышнему и делайте добро своим родителям». К сожалению, не все, кто сейчас начал читать намаз, знают об этом.
– Министерство образования и науки недавно выразило свое мнение относительно ношения хиджаба в школах. Какая позиция у духовенства на этот счет?
– Спасибо за вопрос. Здесь хотелось бы развеять несколько мифов. Во-первых, хиджаб – это не форма одежды арабов. Но и мы не обязаны одеваться как арабы. Почему бы нам не носить свою национальную одежду? Во-вторых, не нужно заблуждаться, законы шариата не требует надевать именно хиджаб или никаб. Основное требование заключается в том, чтобы определенные части тела были прикрыты. Чем его прикрывать – это дело каждого народа и гражданина в частности. Никто не мешает разработать национальную форму одежды для наших верующих. Мы хотим от имени института и Духовного управления мусульман поднять этот вопрос перед депутатами Парламента.
– Недавно Министерство по делам религии и гражданского общества призвало не использовать пришлые слова, как иншаллах, машаллах, ифтар. Вы поддерживаете этот призыв?
– Полностью поддерживаю. Если бы у этих слов не было казахского аналога, можно было бы их принять. Но наш язык очень богат. Ифтар – это ауызашар. Ауызашар звучит очень красиво, и это наш, родной язык. Я ничего против этих пришлых слов не имею. Конечно, радует, что молодежь стремится изучать языки, в том числе и арабский. Но делать моду из этого не нужно. То же касается слова «Аллах». Чтобы понятно было русскоязычному читателю, казахи испокон веков Всевышнего именовали Алла тағала (Создатель, Всевышний). Однако в последнее время молодежь из-за веяний арабского языка начала употреблять слово «Аллах». В этой связи Верховный муфтий Ержан кажы Малгажыулы выпустил фетву, которая призывает на казахском языке произносить «Алла тағала». Даже арабы не произносят «Аллах», у них это просто пишется так.
Мы веками говорили «Құдай қаласа» (дай Бог). Теперь вдруг начали говорить «иншалла». «Құдай» – исконное слово тюрков, оно означает «Всевышний». Салафиты любят друг друга называть «аһи», а девушек «уһти». Слово «ақи» на казахском означает «инвалид по зрению». Звучит не совсем хорошо, когда молодые люди друг к другу обращаются с помощью этого слова. У казахов есть свой аналог –«бауырым». Красиво и понятно. Я не раз, как имам мечети в Тастаке, делал замечания молодым ребятам по этому поводу. Еще раз повторяю, мы не против этих слов. Но мы казахи, у нас есть свой язык, своя традиция, своя дань уважения предкам.
– Еще одно предложение министра по делам религии – вести в мечетях проповеди на русском языке. Реакция общества на него было неоднозначной. А вы что скажете?
– Я лично сам проводил проповеди на русском языке по просьбе некоторых прихожан. Ничего сложного в этом не вижу. Однако нужно понять, кто твоя аудитория. К казахам, среди которых есть те, кто плохо понимают русский язык, какой смысл обращаться на русском? Поэтому я проповеди в основном веду на казахском, и нет людей, которые не понимают его. Но нам нужны имамы, которые в совершенстве владеют русским языком для представления страны на международной арене. Но в мечетях страны мы все же должны разговаривать на государственном языке. Среди тех имамов, которые у нас проходят курсы повышения, немало представителей других национальностей: уйгуров, дунган, турков, узбеков. При необходимости мы их обучаем на русском. Однако при этом мышление слушателя стараемся как можно больше развивать в сторону государственного языка, так как в мечетях большое количество верующих составляют именно казахи. После окончания курса они неоднократно выражали нам благодарность, так как полученные знания и навыки в институте реально помогают на местах.

Павел ВОЛОДИН

Источник: Вечерний Алматы