НУР-СУЛТАН, 21 августа. Казахстанские эксперты по Афганистану заявляют, что прямой угрозы Казахстану от «Талибана» нет, но признают – пугает религиозный экстремизм и экспорт идеологии. Известный политолог и депутат мажилиса парламента Айдос Сарым дал интервью корреспонденту Informburo.kz о реальности угрозы и о почве для экстремизма в Казахстане.

– Айдос, на ваш взгляд, каковы предпосылки для экспорта экстремизма в Казахстан?

– Есть предпосылки не только экстремизма, но и точечного терроризма и возможности засылки военных комиссаров.

Раньше Афганистан был так называемой чёрной дырой, где укрывались различные террористические и экстремистские группировки. Сейчас, зная структуру Афганистана, можно предположить, что таких чёрных дыр станет больше, потому что, скорее всего, государство будет сегментировано на этнические анклавы, которые будут стараться удерживать власть и при этом относительно дружить с талибским правительством.

И поскольку идёт фрагментация государства, то понятно уже, что в любом месте возможно появление каких-то сил, которые будут туда вовлекать наёмников, боевиков. Они там будут обучаться экстремизму, военным действиям, сапёрскому ремеслу и так далее. Как показывает опыт XX века, появление такой дыры способствует развитию экстремистских организаций и течений. Поэтому угроза для нас реальна. С учётом бедности региона и того, что там достаточно много выходцев из бывшего Советского Союза и стран Центральной Азии, высока вероятность того, что Казахстан, в том числе, может стать точкой турбулентности для чёрной дыры.

Конечно, «Талибан» сейчас пытается социализироваться, ведёт разговоры с крупными игроками, старается представить себя более мягкой цивилизованной силой, единственной силой, которая имеет возможность удержать власть, хотя это тоже далеко не факт, но посмотрим. Сейчас талибы, извлекая урок из прошлой попытки взять власть, делают заявления в отношении женщин и детей – понятно, что в это с трудом верится. У талибов поколение лидеров пришло другое, более светское, но сами боевики – это не одно поколение граждан, которые выросли с оружием в руках, не сильно образованные и привыкшие больше воевать и решать проблемы путём насилия.

– Как вы считаете, увеличится ли поток казахстанцев – приверженцев экстремистских течений на тренировочную базу, оказавшуюся рядом? Люди через Турцию в Сирию направлялись, а здесь через Узбекистан в Афганистан рукой подать.

– Я думаю, что приверженцы деструктивных течений стали умнее и понимают, что участие в военных действиях, как в Сирии, – не самый лучший вариант. Тем более что сейчас у нас в Казахстане хорошо работающий функционал, который позволяет этому системно противодействовать. Другое дело, конечно, что появляется новое поколение экстремистов, террористов, людей, которые будут пытаться изменить мир в соответствии со своими жизненными идеалами.

Скорее всего, казахстанцы уже находятся на территории Афганистана. Сегодня одно информагентство опубликовало видео, которое снимали наши казахи в Афганистане. Судя по видео, речь идёт о наших современниках, которые уже находятся там.

– Как вы считаете, в Казахстане всё ещё сохраняется благодатная почва для экстремизма? У нас западный регион был радикализирован. Пользователи соцсетей пишут, что много исламистов, для которых музыка и фотографии – под запретом.

– Безусловно, в Казахстане есть люди, которые стоят совсем на архаических позициях, исповедуют вахаббитскую идеологию. Но благо это встречается на уровне личного восприятия и не оформлено в течение.

После 2010-2011 годов, когда экстремистские течения у нас были сильно развиты, законодательство приведено в соответствие с принципами противодействия экстремизму, есть ресурсы, есть институты и органы, которые могут заниматься противодействием. Работает разведка. Но мало специалистов по предупреждению, их физически мало, поэтому надо готовить и увеличивать их количество.

Духовенство проводит работу. Сейчас растёт количество имамов с высшим религиозным образованием, и это тоже влияет на то, какие проповеди они ведут.

– Вы считаете, уровень религиозной радикализации снизился?

– Я не могу однозначно ответить на этот вопрос, ведь мы имеем дело не с материальными составляющими, как, например, тонна кирпича. Речь ведь о таком хрупком явлении как человеческое сознание. Безусловно, если не заниматься борьбой с экстремизмом, то будет рост. Так что это постоянная работа. Помимо этого в целом надо увеличивать уровень культуры и образования, не давать архаике преимущества казаться лучше современной жизни.

– Помимо уровня образования и культуры, отсутствие социальных лифтов и работающих демократических институтов влияет на уровень экстремизма?

– Безусловно. Но это не только наша проблема, это мировая проблема. Вопрос справедливости, разрыва между богатыми и бедными ставит человека перед моральным выбором. Кто-то обращается в религию и уходит в радикальные течения, кто-то идёт к психологу. Во всех странах есть категория людей, которая считает, что надо вернутся к временам, когда всё решалось силой. Повторюсь, что с этим надо работать.

И нужны духовные лидеры, которые смогут интеллектуально конкурировать с деструктивной идеологией.

Это прежде всего идеологическая игра, и здесь нужно менять восприятие на уровне идеи.

– Как вы считаете, правильно ли то, что Казахстан не рассматривает вопрос принятия беженцев из Афганистана?

– Во-первых, мы территориально для беженцев далеко, между нами есть другие страны. Так что это больше вопрос для смежных пограничных стран – Узбекистана, Таджикистана, возможно Туркменистана. Как показывает опыт, появление лагерей беженцев дезориентирует напуганных людей и ни к чему хорошему не приводит. А с точки зрения лучшей жизни, Европа более привлекательна, чем Казахстан.

Скорее всего, если будут боевые действия происходить в Афганистане, наплыв будет в смежные страны, которые будут пытаться их удерживать. И если мы не хотим этого наплыва у себя, мы должны быть готовы работать там – помогать материально через институты ООН, на дальних подступах заниматься этой проблемой.

Лагерь беженцев – это не самое хорошее, что может произойти с нашей страной.