АСТАНА, 25 декабря. “В темном подъезде мужчина приставил к моему горлу нож. Почувствовав дыхание смерти, я произнесла: “Ля Иляха илля Ллах”. Наемник бросил оружие и скрылся…”. Бывшая жена экстремиста рассказала “КАРАВАНУ” о жизни в закрытом сообществе и втором рождении.

Бросай учебу

– С отцом своих детей я познакомилась в мечети. Мы оба исповедовали ханафитский мазхаб. Вскоре поженились, хотя его родители были против – мне было 18, и я была на 12 лет младше супруга. Отношения со свекрами не заладились, и мы уехали в соседний город.

Здесь я заметила: те ребята, которые начинали читать намаз вместе со мной, изменили свою идеологию – стали ваххабитами.

Это был 2003 год, – начинает рассказ 35-летняя Мира.

Муж героини вскоре сам стал исповедовать эти идеи, и супруги стали отходить от так называемого традиционного ислама.

– Шел 2006 год, супруг никак не мог устроиться на работу, хотя у него два высших образования. Я в это время оканчивала университет. Наши девочки ушли из вузов и от меня требовали того же – бросить кафирскую учебу. Но я получила диплом, устроилась в школу – я по образованию педагог. Ходила в хиджабе, а вскоре вновь ушла в декрет. А мужу наконец удалось найти работу на золотодобыче, – продолжает женщина.

Семья зажила неплохо. Но счастье продолжалось недолго.

– Муж связался с какой-то ОПГ, которая хотела совершить теракты в нашем маленьком городке – взорвать два торговых дома. Начались непонятные движения и в части религиозности. Так, он однажды сказал: “Представляешь, когда никах заключаешь, нужно попросить девушку снять платок, открыть руки до локтей и ноги до колен”. На что я раскритиковала его: “В следующий раз ты скажешь, что один раз совершить измену – не грех?!”. Поведение мужа стало меня настораживать, – вспоминает героиня.

…И с горящими глазами смотрят на боевиков

Вскоре новоявленные друзья предложили мужу Миры совершить джихад в Чечню.

– Однажды вечером супруг прямо заявил: “Завтра ухожу в джихад”. Я, беременная, легла на порог со словами: “Сможешь через меня переступить – уходи и делай что хочешь”. Муж остался…

А через месяц тех ребят закрыли – спецслужбы задержали 12 человек, которые уже собрали оружие, изготовили дымовые шашки для совершения терактов.

Мужу поставили условие: хочешь остаться на свободе – расскажи все, что знаешь. Он согласился. Ко мне потом приходили жены тех ребят и выговаривали: “Из-за твоего мы остались без мужей, а дети – без отцов”, – рассказывает Мира.

По словам собеседницы, призывы совершить джихад звучали и из уст женской части сообщества.

– Когда они меня призывали к джихаду, я вопрошала: “Кыздар, о чем вы?! Вам мешают читать намаз, молитвенный коврик отбирают или платок срывают с вашей головы?! Вы сначала высокомерие свое победите, на утренний намаз встаньте и искренне молитесь – а с пятью детьми это сделать архисложно. Это и будет ваш джихад!”

На вопрос, отводилась ли женщинам роль в планируемых терактах, Мира ответила:

– Как-то я с детьми приехала на посиделки, где мы планировали чай попить с сестрами по вере, и увидела картину: все женщины собрались вокруг телевизора и смотрят видеоролик террористов.Боевики призывали к джихаду, в том числе девушек, и все сидевшие в зале с горящими глазами с вдохновением смотрели все это. “Куда я попала, почему они это слушают?” – крутились вопросы в моей голове.

В тот вечер Мира высказала все, что думает о таком джихаде. А вскоре с ней и ее мужем члены сообщества перестали здороваться, приглашать на ауыз ашар (разговение во время поста), свадьбы и другие мероприятия.

– Мы стали изгоями и вскоре приняли решение вернуться в родной город. Муж устроился на сезонную низкооплачиваемую работу, семья с четырьмя детьми снимала жилье, денег не хватало. Я предложила супругу помощь – вышла на работу, начала социализироваться и поняла, что есть другой мир, в котором я могу развиваться и реализовывать свои таланты, а не сидеть дома, – рассказывает она.

Помимо основной работы женщина вечерами работала фотографом на свадьбах, а по ночам таксовала.

– Муж звонит, а в трубке у меня музыка орет, домой возвращаюсь в прокуренной одежде или со шлейфом алкоголя. Он начал меня бить…

Однажды отец приехал погостить и увидел синяк – муж ночью меня по двору таскал…

Папа все понял и приказал выгнать его как собаку за дверь, – вспоминает Мира. – Наш брак начал разрушаться. Я сняла хиджаб после десяти лет нахождения в течении. Развелась с мужем, который был уверен, что я сломаюсь и вернусь к нему. Но чем страшнее были условия, в которых я находилась, тем сильнее я становилась.

Второе рождение

В 2012 году, говорит Мира, она полностью реабилитировалась.

– На первых порах я работала в общественном фонде. Среди прочего мы организовывали различные конкурсы: “Казахская келин”, например, где участницы пекли баурсаки, исполняли народные песни. Я смотрела на девушек на сцене, и так обидно становилось за себя – ведь мама научила меня делать тесто, я играю на домбре и могу делать все, что положено молодой снохе. Но я стала нелюбимой келин. В тот момент я поняла: я отошла от корней, от традиций. И все то, во что меня пытались обратить, стало таким далеким, – признается женщина.

А потом государство усилило работу по профилактике религиозного экстремизма и терроризма, и Миру пригласили работать с группами риска.

– Я реализовала проект по женскому джамаату: провела работу с 500 женщинами нетрадиционных убеждений. Это был большой труд, и я надеюсь, что внесла лепту в то, чтобы как можно меньше наших девушек радикализировалось. Ведь в тех сообществах, куда я приходила, были и те, кто намеревался выехать в Сирию… С ними я тоже работала, – рассказала Мира.

В период этой работы на женщину было совершено покушение: в полночь в подъезде дома незнакомый мужчина приставил к горлу Миры нож.

– Поняв, что могу сейчас умереть, я произнесла: “Ля Иляха илля Ллах” (Нет Бога, кроме Аллаха.). После этих слов незнакомец бросил нож и убежал, – вспоминает наша героиня.

В заключение нашей беседы Мира подчеркнула: суть любой религии – оставаться хорошим человеком. То, что когда-то насаждалось в сообществе, где она состояла, с этим принципом ничего общего не имеет.

Они не террористы, они – жертвы

Между тем, как сообщил на неделе и. о. председателя комитета по защите прав детей МОН Ержан Ерсаинов, в Казахстан из зон боевых действий за неполных два года вернулось почти 100 детей: 35 дошкольного и 56 – школьного возраста.

– Эти не достигшие совершеннолетия дети не опасны обществу, они не принимали непосредственного участия в военных действиях. Подходим к ним как к жертвам, которые были увезены родителями, – сказал чиновник в Астане на совещании по дерадикализации и реабилитации несовершеннолетних из семей, вернувшихся из зон террористической активности.

Также Ерсаинов сообщил, что с августа в стране запущен проект по созданию центров по дерадикализации и реабилитации несовершеннолетних, побывавших в зонах террористической активности. Сейчас действуют девять таких центров, в 2019-м планируется создать еще три.