Астана. 20 июля. В конце августа, накануне академического учебного года в Шымкенте при участии посла Турции в Казахстане была торжественно открыта женская медресе. Появление религиозной школы вызвало вопросы в обществе на фоне требований правительства Турции о закрытии лицеев в Центральной Азии, а также активизации деательности спящих террористических ячеек в Казахстане.

Татьяна Дронзина

Об опасности исламизации центральной Азии, о влиянии фундаменталистской религии на девушек и о женском терроризме корреспонденту «Радиоточки» рассказала Татьяна Дронзина.

Татьяна Дронзина — доктор политических наук, член Международного общества исследований насилия и терроризма, профессор политологии Софийского университета им. К. Охридского (Болгария), автор монографии «Терроризма женский лик». Ерлан Карин, казахстанский политолог, один из докторантов Татьяны Александровны.

— Татьяна Александровна, какую угрозу несёт открытие первой женской медресе? 

— Медресе должно действовать в соответствие с законом и не проповедовать радикальный ислам. И не будем забывать, что медресе может быть дополнением к светскому образованию женщин, а не альтернативой этому образованию.

— Почему вы заинтересовались женским терроризмом?

— В 2005-2007 гг. я преподавала в Испании. Темой моего исследования тогда была как раз именно ЭТА. ЭТА — баскская террористическая организация. Я читала материалы по ЭТА, и среди них оказались статьи, написанные выдающимися журналистами о женщинах-террористках в этой организации. Их описывали как суперумных, суперкрасивых, суперинтеллигентных, рассказывали, как они несчастны и что они — жертвы ситуации. Я же встречалась с этими женщинами и не заметила ни чрезвычайной красоты, ни чрезвычайного ума, ни чрезвычайной интеллигентности. Передо мной были просто убийцы. И тогда мне стало понятно, что в СМИ существуют гендерные стереотипы, которые мешают понять правильно этот феномен. Я искала объяснение этому, и так как не нашла, решила его сама объяснить. Когда учёные не находят ответа на вопрос, они сами его ищут. Вот то же случилось и со мной.

— На чём базировалась деятельность баскских террористок, была ли она политизированной или, всё-таки, проблемы в социальной жизни толкали их на это?

— Однозначно, там много идеологии. Это традиционная идеологическая террористическая организация, она же марксистско-ленинская, коммунистического толка, и там однозначно вся мотивация идеологическая. Но женщины там тоже страдали от гендерного неравенства.

— Так существует ли гендерный вопрос в терроризме? Нет ли там обычного сексизма, как и в традиционном мире?

— В исследовании терроризма существует целое феминистическое направление, которое говорит, что стремление этих женщин поучаствовать в террористических актах — это способ доказать, что они способны на то же самое, на что способны мужчины. К сожалению, я думаю, что это наш западный образ мышления, при помощи которого мы пытаемся рационализировать некоторые акты — например, акты суицида, которые мы не можем понять. Почему я говорю это? Потому что я до сих пор не нашла ни одного доказательства, которое заставляет меня думать, что эти женщины шли в террористы из-за гендерного неравенства. Я исследовала их предсмертные завещания, исследовала их жизни, и ничего не заставляло меня думать, что они борются за гендерное равенство. Я даже сказала бы, что это больше конфликты, потому что эти женщины идут на смерть, на самоубийственные акты, когда есть какой-то конфликт. Эти конфликты неизбежно вытаскивают женщину из дома. То есть, если мужчина на войне или мужчин там недостаточно, женщина должна выйти из дома и зарабатывать. Но это не означает больше прав, это означает больше обязанностей. И я думаю, что то, что мы видим, как раз именно это — женщина получает больше обязанностей, а не прав. Они получают право выбирать, как умереть, но не как жить. И если вы посмотрите на иерархию в этих организациях, да, они охотно используют женщин в самоубийственном терроризме, но среди их лидеров нет женщин.

— Вы исследовали женский суицидный терроризм на примере Ливана, Турции, Шри-Ланки, Чечни, Палестины, Испании, изучали женщин, уезжавших в Сирию из Казахстана и Кыргызстана. Что их связывает и что отличает их друг от друга? 

— На меня произвело впечатление, когда я разговаривала с членами семей этих женщин (это были и отец, и мать, и свекровь) — очень часто бывало, что я спрашиваю свекровь, а почему когда ваш сын решил уехать, и сноха поехала следом за мужем, почему же она не возразила мужу? Взяла с собой 4 детей — это опасно для них. И свекровь мне говорит: «А у невестки слова, вообще, там не было». Так и в Казахстане, и в Кыргызстане обстоит дело. Значит, она уезжает за своим мужем. Обычно уезжают женщины такие — они так и так не имеют права голоса в своей семье. Что бы они ни сказали, это бы не было принято во внимание. Если бы женщины в этих семьях в Казахстане и Кыргызстане имели больше права выражаться, то, может быть, остановили своих мужей. Но они не имели, практически, этого права. Конституция гарантирует, но на бытовом уровне никто её не соблюдает. Поэтому я говорю, что в этих двух странах, которые являются светскими, демократическими, права женщины не должны быть пустым звуком.  Это вопрос жизни и смерти.

Эти женщины уехали исключительно из-за того, чтобы заботиться о своих мужьях и своих детях, а в Кыргызстане были женщины, которые уехали, чтобы создать семью. Для меня было очень интересно наблюдение, что там массово едут девушки последнего курса медицинского факультета. Я подумала, что это из-за специфики будущей профессии. Врач — это профессия гуманитарная. Но, оказывается, что когда они оканчивают институт, им уже 28-29 лет, они не могут выйти замуж. Вот не надо на женщину ставить такую стигму из-за возраста. Потому что это тоже толкает её к тому, чтобы поехать туда искать мужа. Для них это последняя надежда создать семью, выйти замуж, иметь своих детей. На практике, конечно, получается совсем по-другому. К примеру, одна марокканская девочка, ей было 15 лет, за 5 месяцев она поменяла 152 супруга. И она была, конечно, в полном шоке, помешалась рассудком.

— Почему в Казахстане стала распространяться подобная тенденция, почему женщины стали уезжать отсюда? Помимо того, что у них мужья, которым они не могут противоречить, помимо того, что они здесь не могут выйти замуж, что ещё их толкает на это?

— Я думаю, что в Центральной Азии женщин толкает именно это. Я думаю, что там нет глубоких религиозных мотивов, они просто идут за мужчиной и за семьёй.

— Существует ли статистика, сколько женщин уехало в Сирию из Казахстана?

— К сожалению, такой информации нет. Но известно, что там не меньше 60 женщин и детей. Я не знаю такого случая, чтобы казахстанка самостоятельно туда ехала. Кыргызстанки — да.

— То есть казахстанки только с семьей туда едут?

— Скорее всего. Я разговаривала с близкими некоторых погибших там, и они нам об этом рассказывали.

— Казахстанки участвуют в секс-джихаде?

— Я не знаю такого случая. А вот западноевропейки и арабки – они участвуют массово.

— А что их толкает на это?

— Было издано несколько фетв, чтобы суннитки ехали в ДАИШ, чтобы поддержали боевой дух сражающихся братьев. Другими словами, чтобы удовлетворяли их сексуальные потребности. Первыми, кто поехали, были 13 жительниц Туниса. И главный муфтий Туниса очень резко отреагировал, назвав их дурами. Это было в 2013 году ещё. Надо сказать, что этот секс-джихад, или Jihad al Nikah, он базируется, как раз, именно на одной спорной концепции в исламе, это концепция т.н. мут’а. Мут’а — некоторыми переводится как временный брак, другими — как брак для удовольствия. И он возможен от одной минуты до 99 лет. То есть теоретическая основа того, что их толкает на это, может быть уверенность, что они, действительно, там найдут семью, найдут мужа, родят детей и будут реализовывать свою мусульманскую идентичность так, как они ее понимают.

— А как сами мусульмане относятся к тому, что женщины могут поменять огромное количество партнеров за короткий срок?

— Я думаю, что, скорее всего, им это в голову не приходило. Хотя, если будем честными, то я, когда отслеживала аккаунты нескольких женщин, они англоговорящие, активно пиарят ДАИШ, я увидела, что они честно предупреждают других женщин, которые готовятся присоединиться к ДАИШ, говорят им следующее: «Приезжайте со своим родственником мужского пола, потому что если приедете одни, вас сразу выдадут замуж». Но при этом нет оговорки, что продолжительность жизни боевиков сравнительно короткая из-за того, что их убивают в сражениях, что эта женщина достаётся по наследству не просто родственникам этого человека, а всей воинской части. Об этом никто никому не говорит, но это факт.

— Насколько истинна информация о том, что если женщина вот так потеряла своего супруга, если она прошла через несколько мужей и, в итоге, никому не нужна, из неё делают смертницу?

— Не совсем верна. До сих пор ДАИШ не применяло женский суицидный терроризм. Другие террористические организации — в Палестине, например, 4 организации используют. Но ДАИШ не прибегало до сих пор к женскому суицидному терроризму.

— Чем же тогда занимаются женщины в ДАИШ?

— А вот хороший вопрос. Те же женщины, которые пиарят ДАИШ, предупреждают не ожидать ничего другого, кроме того, чтобы сидеть дома, заботиться о детях и своём муже. Женщинам в ДАИШ разрешается заниматься ещё двумя делами — быть врачами (потому что система здравоохранения там налажена таким образом, что здравоохранение только для мужчин и только для женщин, это раздельное здравоохранение) и быть учительницами девочек и девушек, которые идут в исламские школы. И ещё одно назначение имеют женщины — есть так называемые бригады «Аль-ханса», которые действуют в городе Ракка. Бригада «Аль-ханса» состоит из 70-80 женщин, в основном, это западные женщины (и русские там тоже, между прочим, есть), которые получают 140-170 долларов в месяц, вооружены автоматами и которые являются «нравственной полицией». На улице они должны следить за дресс-кодом женщин, за правильным общением, и за любое нарушение они могут наказать эту женщину и мужчину, который ей помогает, имея в виду, что самое маленькое наказание — это 40 ударов кнутом. Так что вот этим занимаются женщины. Это фундаменталистская интерпретация ислама, и по шариату они должны сидеть у себя дома.

— Вы посещали осуждённых террористов в местах их заключения. Вы реализовывали своё право учёного, удовлетворяли любопытство, вам нужно было получить у них информацию, но какие чувства при этом, как у человека, вызывало у вас посещение этих камер?

— Я расскажу об одной встрече с тремя вербовщиками. Прежде всего, хочу сказать, что нет у них того, что отмечали — чтобы был у них такой звериный взгляд, чтобы они были страшной внешности и так далее. Все эти мужчины — молодые люди очень незаурядного характера, все они были умные, быстрые, очаровательные, я же понимала, я знала, кто они, и, всё же, мне было трудно устоять перед их очарованием и, скорее всего, их убедительностью. Потому что они так убеждённо говорили о своём деле, что человеку хотелось верить. Это такое влияние оказало на меня, как на учёного и не верующего в радикальную интерпретацию. Можете себе представить, какое они влияние оказывают на других. В этом отношении я хотела сказать, что они прекрасно обучены. А на втором, на гендерном измерении, я чувствовала пренебрежение ко мне, как к женщине, я была в сопровождении мужчин из правоохранительных органов, и отношение было абсолютно однозначное. Так как я в какой-то момент стала очень назойливой со своими вопросами и очень упрямо их задавала, террорист даже обратился к моему сопровождающему, как я, женщина, вообще, могу такое спрашивать. Этот момент я поняла, вербовщик как раз говорил по-узбекски, я не совсем понимала, но мой сопровождающий показал, я сама поняла, и это меня так ужасно разозлило, я стала такой агрессивной, что напугала вербовщика, он не ожидал такой реакции от женщины.

— Какие рекомендации есть у вас для женщин, какие предупреждения, чем опасен для женщин терроризм, экстремизм?

— Да, я сначала хотела сказать следующее — соблюдайте несколько простых правил. Сначала прочитайте, что люди пишут о том месте, куда вы едете. Второе: если то, что приказывает муж, входит в противоречие с интересами детей, возражайте, не бойтесь возражать, обращайтесь к свекрови, к свёкру. Родители тоже не поддерживают джихадистов. Родители плакали горькими слезами, когда говорили о своих сыновьях, уехавших без их разрешения, без их благословения. Поэтому говорите, общайтесь с семьей.

Следующее: если всё равно вы куда-то должны поехать, поясню, что многие говорят: «Мы сначала едем в Турцию и туда, и туда, не поедем в ДАИШ», обязательно берите паспорт, посмотрите в интернете, куда вы едете, оставьте адрес своим близким. Расскажу про такой случай в Кыргызстане. Он был не с девушкой, с парнем. Парень сказал, что поедет в Турцию, чтобы его подлечили, потому что у него была близорукость.  Его стали лечить, полтора года лечили. Мы все знаем, что такие болезни глаз так долго не лечатся. Это отнимает месяц, не больше. И он всё время посылал своим родителям фото, письма, но не высылал адрес. И за 5 дней до моего визита в их дом они получили сообщение: «Мы вчера похоронили вашего сына». И после этот телефонный номер пропал. Они пытались звонить, семья была абсолютно в шоке. Я вам расскажу, какова моя версия, зачем год с половиной он был в этой поликлинике. Просто подлечили, привели в полную кондицию, а потом распотрошили на органы. Потому что какому-то полевому командиру ДАИШ прострелили почку, у него есть деньги, ему нужна почка, и он её покупает. Вот так. И со многими, я уверена, что такое бывает.

Пусть женщины не верят тому, что им обеспечат дом, обеспечат работу и все жизненные условия. Это неверно. Как тебе обеспечат дом в стране, где дома разрушены? Там идёт война. Это просто ложь. Это просто обман. Пусть они не верят этому. В Казахстане есть государственный проект «Горячая линия 114». Эта телефонная линия открыта для людей, которые чувствуют угрозу деструктивных сект. У Юли Денисенко есть прекрасная команда, прекрасные специалисты, пусть эти женщины туда звонят, там полная анонимность.

Не замыкайтесь в себе, девушки, женщины! В сомнении найдёте решение. Ищите поддержку социальной среды, вашей семьи, семьи мужа, линии 114, ищите поддержку, кто-нибудь эту поддержку окажет.

Источник: «Радиоточка«