Астана. 21 ноября. Узбекистан вошел в число стран с наименьшим уровнем влияния терроризма. Чему мы можем научиться у соседей?

Согласно ежегодному «Глобальному индексу терроризма–2017», опубликованном Институтом экономики и мира, Узбекистан вошел в число стран с наименьшим уровнем влияния терроризма. Страна заняла 125 место, улучшив свои позиции на 8 пунктов (в 2016 году она занимала 117 место).

Стоит отметить, что в рейтинге первое место занимает страна, наиболее пострадавшая от терроризма, а 130-е – страна, не подвергшаяся нападениям. Своим мнением о том, как удалось Узбекистану достичь подобного результата и можно ли применить его опыт в нашей стране, поделился Досым Сатпаев, кандидат политических наук.

Терроризм не искоренили, но вынудили сменить тактику

По словам политолога, ко многим рейтингам он относится с определенной долей скептицизма, потому что не всегда понятно, на какой методологии они выстраиваются. А в случае с Узбекистаном на самом деле все относительно.

— Если понаблюдать за большой активностью радикалов среди узбекских трудовых мигрантов в разных странах мира, в том числе России, мы видим, что на самом деле идеология радикализма и экстремизма продолжает распространяться и постоянно проявляется в разных форматах, – говорит он. – Вспомним те же теракты с участием граждан Узбекистана, которые были в России, или недавний теракт в США. Это все говорит о том, что когда речь идет о распространении радикальной идеологии среди граждан Узбекистана, мы видим, что эта идеология пускает корни во всех странах, где временно живут и работают гастарбайтеры.

Если же речь идет о внутренней ситуации в самом Узбекистане, то конечно она выглядит более благопристойно по сравнению с другими странами Центральной Азии. И это связано в первую очередь с тем, что внутри страны при Исламе Каримове проводили более жесткую политику по нейтрализации различных экстремистских и террористических организаций. И эта политика начала претворяться в жизнь намного раньше, чем в других республиках региона.

Когда в начале 90-х годов в Узбекистане стали появляться первые ячейки тех или иных радикальных структур и руководство страны стало осознавать серьезность угрозы для национальной безопасности, борьба с экстремизмом и терроризмом была выдвинута на первое место. В Казахстане же в это время были совсем другие приоритеты. Тогда мы активно выстраивали, скажем так, определенную экономическую систему, занимались привлечением инвестиций. То есть проблемы безопасности, в отличие от Узбекистана, нас интересовали не так сильно. Более или менее серьезно, на официальном уровне, мы стали говорить о проблеме экстремизма и терроризма только в первой половине 2000-х годов.

Естественно, потеряв много времени в рамках профилактики и нейтрализации этих угроз. А Узбекистан все эти годы очень активно вел борьбу с этим явлением.

Всех под одну гребенку

При этом, как поясняет мой собеседник, власти Узбекистана на фоне всеобщей борьбы с экстремизмом и терроризмом решали и сугубо политические цели.

— Учитывая, что Узбекистан является государством авторитарным с очень жесткой внутренней политикой, эта борьба велась с довольно серьезными нарушениями прав человека, – продолжает Досым Сатпаев. – Не секрет, что в узбекских тюрьмах находились тысячи людей, обвинявшихся в экстремизме и терроризме, которые вовсе не собирались устраивать какие-то теракты, а просто-напросто критиковали власть либо немного по-другому смотрели на политическое будущие страны. Естественно, это вызывало определенную критику и озабоченность международного сообщества. Но руководство Узбекистана тогда ссылалось на то, что это внутренние дела страны и основная задача — это обеспечить безопасность. В итоге получилось, что активно борясь с радикальной идеологией, они одновременно с этим также активно вычищали политическое поле, фактически уничтожив более или менее легальную оппозицию, которая придерживалась демократических принципов. Поэтому некий политический вакуум там до сих пор существует, а вот протестные настроения никуда не исчезли.

Просто часть радикалов либо уехала в «горячие точки» – Афганистан, а потом в Сирию и Ирак, а часть переместилась в другие страны Центральной Азии. В частности, в Кыргызстан и немного в Казахстан.

Контроль внутри страны, но не снаружи

Также, по мнению политолога, говоря о борьбе с представителями радикальных структур в Узбекистане, не следует забывать о том, что в отличии, например, от Казахстана и других стран Центральной Азии, главная роль в борьбе с экстремизмом и терроризмом отводилась «силовикам», которые имели очень мощные полномочия.

— Служба национальной безопасности Узбекистана, которую долгое время возглавлял Рустам Иноятов, по сути, была «государством в государстве», – поясняет Досым Сатпаев. – У них в распоряжении были очень серьезные ресурсы, они максимально контролировали политическую и религиозную жизнь страны.

И именно при наличии очень серьезных властных полномочий осуществляла эту политику вычищения любого инакомыслящего элемента с политического и религиозного поля. И естественно, большую помощь в этом им оказывал такой специфический для Узбекистана институт местного самоуправления, как махаля. То, чего нет, например, в Казахстане или других странах Центральной Азии. А эти органы местного самоуправления имеют глубокую историю в Узбекистане, они играли очень большую роль с точки зрения контроля, мониторинга ситуации и выявления радикалов именно среди простых людей. И эта тесная связка между структурами самоуправления и силовиками позволила наладить в Узбекистане такую мощную систему эффективного противодействия распространению радикальных идей.

Но еще раз повторю, что это не было полной гарантией того, что все граждане Узбекистана были свободны от радикальных идей.

Очень многих специалистов по проблеме терроризма и экстремизма сейчас беспокоит активное распространение радикальной идеологии именно среди трудовых мигрантов, которые выезжают в ту же Россию, Казахстан и другие страны мира из Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана. И именно распространение этих экстремистских идей среди трудовых мигрантов как раз и является процессом, никем не контролируемым.

Это создает очень большую проблему, и я думаю, что этот процесс будет продолжаться и дальше.

С глаз долой — из сердца вон?  

При этом, по мнению Досыма Сатпаева, поток трудовых мигрантов из Узбекистана отнюдь не случаен. Возможно, при Исламе Каримове велась определенная политика, поощряющая выезд большого количества молодых людей за пределы Узбекистана в попытке снижения уровня социальной напряженности внутри страны. Ведь когда большая часть молодежи в поисках заработка уезжает за границу, тем самым  она перестает превращаться в некую протестную группу внутри Узбекистана.

— К слову, по такой же схеме шел и Таджикистан, чье руководство в какой-то степени тоже было заинтересовано, чтобы как можно больше безработных молодых людей могло выехать из страны, – говорит политолог. – С одной стороны, это помогало контролировать ситуацию и снижало протестные настроения. А с другой – ежегодные перечисления от трудовых мигрантов на родину исчисляются миллиардами долларов, что очень помогает тем государствам, которые эту трудовую миграцию направляют в другие страны. Поэтому я думаю, что опять же все относительно. Да, внутри Узбекистана мы видим сейчас создание более или менее эффективной системы по контролю за обществом, религиозной средой и в целом за любым политическим инакомыслием. Но если речь идет о трудовых мигрантах, в том числе и из Узбекистана, здесь ситуация очень тревожная и распространение идей экстремизма и терроризма среди них идет очень активно. Буквально недавно поступила информация о том, что идеологов и пропагандистов одной экстремистской организации задержали в поезде, который перевозил трудовых мигрантов из Таджикистана в Россию. То есть в течение нескольких дней эти люди умудрялись кого-то вербовать прямо в дороге. Это говорит о том, что ситуация остается довольно сложной. Просто современный экстремизм и терроризм эволюционировал, приобрел иную форму и работает другой среде.

То есть он выискивает самые слабые, уязвимые стороны, и если сейчас эмиссарам радикальных структур в Узбекистане сложно такую работу проводить, то им намного легче вести ее в других странах Центральной Азии и России среди трудовых мигрантов – ведь это самая социально-уязвимая социальная среда. И эти идеи потом могут снова вернуться в Узбекистан.

Брать чужой опыт нужно с осторожностью  

В общем, на взгляд Досыма Сатпаева, в Узбекистане создали лишь определенную зону безопасности внутри страны, но при этом не снизили уровень террористической угрозы во всем регионе в целом. И в этом была большая ошибка. Сейчас, с приходом нового руководства в Узбекистане, есть надежда, что эта республика будет активно взаимодействовать с другими странами Центральной Азии в борьбе с экстремизмом и терроризмом, потому что в отдельности без единой региональной политики решить эту проблему никак не получится.

— Все конечно понимают, что мы, как сосуды, сообщающиеся друг с другом. И если в одном месте радикалов «выдавили», то они в любом случае появятся в другом, – считает политолог. – Поэтому возможно, появится эффективная региональная политика в борьбе с экстремизмом и терроризмом, которой у нас долгое время не существовало. Но это зависит именно от активного сотрудничества всех стран Центральной Азии друг с другом. И в первую очередь здесь должен подключиться Узбекистан, у которого уже наработан довольно хороший опыт с точки зрения, скажем так, профилактики и нейтрализации. Но при этом опыт этот не идеальный, потому что борьба с экстремизмом и терроризмом в том числе шла с очень серьезным нарушением прав человека. Этот момент нужно учитывать, потому что с одной стороны, они вроде бы смогли снизить уровень террористической угрозы, но с другой – уничтожили в целом оппозиционное поле.

Даже то, что могло работать в легальном русле и снизить часть протестных настроений, которые опять же никуда не исчезли и при слабости центральной власти всегда могут себя проявить. Поэтому любой международный опыт нужно активно фильтровать с учетом всех возможных плюсов и минусов и стараться проанализировать, к каким последствиям в будущем это приведет.